Удар молнии
Шрифт:
"Еще один на мою голову!" – подумал я обреченно.
Олег прочел мне краткую нотацию по поводу того, как надлежит себя вести на "Бабочке", а потом мы пошли таскать ящики. Самые обыкновенные, большие и тяжелые.
Спустя час я устал так, что едва мог шевелить руками.
Вот и верь после этого, что жизнь пирата – сплошь романтика.
Глава 12.
– Лежать и не рыпаться! – момент взлета наш взводный, судя по всему, определил чисто интуитивно, поскольку никакой сирены или объявления из коммуникационной системы не прозвучало.
Тем не менее, он не ошибся. "Бабочка"
А мне спина была как-то дорога. – Можете вставать, креветки облупленные, – сообщил Олег, когда тяжесть исчезла. – Вахта у нас завтра, так что посвящение проведем сегодня…
Я про себя застонал. Ритуалы посвящения новичков существуют везде, начиная от школьных классов и заканчивая домом престарелых. Различия состоят в основном в уровне жестокости.
Судя по тому, куда я попал, все вряд ли ограничится похлопыванием по плечу. – Так, Герхард, отвернись к стене, – Олег командовал с серьезным видом, но время от времени под усами появлялась кровожадная ухмылка, – ага… тащи… вот… Теперь можешь повернуться!
Мои коллеги по взводу – шестеро людей и трое хоррандцев – с дурацкими улыбками стояли вдоль стены. А на столе появилась банка с какой-то подозрительной жидкостью.
– И что это? – поинтересовался я. – Когда-то еще на Земле, – проникновенно сказал Олег, – новичков, попавших на пиратское судно, заставляли пить забортную воду… – И вы решили предложить мне глоток вакуума? – Нет, – улыбка взводного стала напоминать крокодилью, – как ты мог о нас так плохо подумать? Всего пол-литра конденсата из внешней оболочки двигателя!
Устройство двигателей космического корабля я представлял очень приблизительно, но сомневался, что в его внешней оболочке может плескаться что-то вкусное или полезное для здоровья.
Встав, я подошел к столу и понюхал. Воняло премерзко. – А если я откажусь это пить? – Ну, – Олег задумался, – эта хреновина отшибает пьющему мозги… в любом случае их придется отшибить, только другим способом! Хотя бы моим кулаком…
Кулаки его выглядели не так внушительно, как у Роджера. Я оценил их, еще раз посмотрел на плещущийся в банке конденсат, напоминающий концентрированные сточные воды. – Давай лучше кулаком! – Ого! – вздохнул один из хоррандцев. Представители этой расы носят совершенно непроизносимые имена, поэтому во взводе их звали просто Ящер, Тортила и Годзилла. Я различать их еще не научился. – Ну, ты сам выбрал, – взводный кровожадно улыбнулся.
Ударил он так быстро, что я едва увидел смазанное движение. С трудом подавил рефлекс закрыться и тут же в голове словно взорвалась вакуумная бомба. Перед глазами замелькали цветные вспышки.
Когда они исчезли, я обнаружил, что хоть и пошатываюсь, но стою, а соратники таращатся на меня с некоторым ошеломлением. – Крепкая у тебя голова, – Олег потирал кулак, – прямо-таки каменная.
Хоррандцы засвистели, выражая одобрение, люди заулюлюкали. Я просто кивнул. Понятное дело, что каменная голова – еще не худший вариант, могли и твердолобым обозвать! – Теперь ты должен ставить всем выпивку! – сообщил взводный. – Где ж я ее возьму? – удивился я. – Или на "Бабочке" магазин имеется? – Механики двигатель как-то
Мы вышли в коридор, но не успели пройти и десятка метров, как столкнулись с капитаном. – А, Герхард, – сказал он. – Чего это у тебя под глазом? – Да это мы так, с ребятами знакомились, – ответил я. – Контакты налаживали. А ты чего какой озабоченный? – Что-то странное происходит, – ответил Вилли, – сканеры засекли выходящий из подпространства зелаврианский крейсер. Чего ему у нас понадобилось? – Да уж, непонятно, – я пожал плечами, хотя сердце на мгновение дернулось. Я мог догадываться, по какой причине зелаврианцы явились сюда, как бы это не выглядело невероятно… – Собственно, какая разница? Мы все равно уходим от него в сторону, – Вилли улыбнулся и поправил шлем, – ладно, гуляйте! Только чтобы завтра все были как штык! – Есть, капитан!
И он пошел куда-то к центру управления огнем, а мы вниз, к смекалистым механикам.
– Седьмой пост, ответьте, – голос Олега в коммуникаторе звучал без всякой бодрости. Но если учесть, что по бортовому времени шел пятый час утра, в этом не было ничего удивительного. – Все в норме, – ответил я, радуясь, что пять минут назад не поддался искушению прислониться затылком к стене.
Ох, страшно представить, что было бы, позволь я себе задремать!
Пиратский корабль, на первый взгляд показавшийся мне филиалом бедлама, работал как часы. Капитан знал, что механики гонят самогон, что команда развлекается азартными играми, тараканьими бегами и мордобоем, но смотрел на это сквозь пальцы.
Ровно до тех пор, пока все исполняли свои обязанности. – Не заскучай там, – сказал Олег и протяжно зевнул, – через полчаса выходим из подпространства… – Ага, – ответил я, тщетно пытаясь сообразить, как можно не заскучать.
Смена вахт на несущейся в подпространстве "Бабочке" происходила дважды в сутки, после завтрака и после ужина. Каждый знал, где ему придется провести ближайшие двенадцать часов – в рубке, у двигателей или в центре управления огнем.
Мне, как зеленому новичку, доверили самую простую вахту – в десантном трюме, огромной рукотворной пещере, из которой абордажная команда отправляется с дружественными визитами.
В любое время, кроме боя, тут было скучнее, чем в морге. Вдоль стен расположились похожие на вскрытые рыцарские доспехи абордажные скафандры, центр помещения занимали десантные модули, напоминающие исполинских железных крабов. В углах находилось оборудование, о назначении которого я мог только догадываться.
Тут было тихо, полутемно и невероятно тоскливо. Мой пост располагался на входе в десантный трюм, на стуле около коммуникатора. Я мог сидеть, стоять или ходить. Больше делать было совершенно нечего.
Ну, разве что возиться с одним из скафандров.
Но эту сложную, напичканную смертоубийственными (для других) и жизнесохраняющими (для того, кто внутри) устройствами штуковину я освоил в первую вахту и сегодня мне только и оставалось, что сражаться со сном. – Выходим, – донесся из коммуникатора голос взводного.
Я на всякий случай затаил дыхание. Двигатели "Бабочки" знавали лучшие времена и сейчас всякий вход и выход в подпространство для нее был равносилен игре в русскую рулетку.