Удар молнии
Шрифт:
— Буду.
— Забудешь?
— Вот еще!
— Повтори.
— Да пошла ты…
— По-вто-ри, я сказала!
— Ну ладно… Послезавтра в восемнадцать ноль-ноль там, где Ленин танцует.
— Значит, понял, — звякнула металлом Татьяна.
— Понял… Как ты? Как девчонки? — Эти вопросы входили в обязательный ритуал.
— Хорошо, но не твоими заботами. — Подобные шпильки тоже входили в ритуал. — Все, Слава. Нету времени, я стираю, — сообщила Татьяна. — Ничего не забудь. Не нажрись. Не опаздывай.
И «ту-ту-ту…», — запела мне в ухо трубка.
Самый обыкновенный, короткий
Я вытащил наплечную кобуру и подогнал ее по своим размерам. Потом настал черед оружия. Я выбрал «Беретту 92Ф «Компакт»» с полностью снаряженной обоймой, высыпал патроны на стол, разобрал пистолет и устроил всему этому хозяйству доскональный визуальный осмотр. Полный порядок. Или я великий слепец… Я собрал все обратно, воткнул «Беретту» в кобуру, а сверху напялил просторный спортивный пиджак. Придирчиво осмотрел себя в зеркало и остался доволен. То, что вооружен, определить невозможно. Хорошая кобура! Отличный пиджак! Все-таки кое-что я умею!
Когда я уже написал записку и стоял перед дверью, пытаясь нашарить в кармане ключи, из магазина с огромным пакетом продуктов вернулась Алина. Сказала: «Уфф!», опустив тяжесть на пол, и, чуть склонив голову набок, уставилась на меня. В глазах блеснула хитринка. Широкий рот расползся в безразмерной улыбке.
— Куда собрался, Аника-воин? Зачем тебе ствол? Или просто играешь в войнушку?
Проклятая кобура! Мерзкий пиджак! Глазастая стерва Алина!
— Набери Ленсовета, — попросил ее я. — Поболтай с Ларкой. Или с Полиной. В общем, прощупай, как там у них. — Я протянул Алине трубку, а сам поспешил к спаренному телефону.
Предчувствия не обманули меня. Осетины развязали войну. Три дня назад Валеру, когда он воззращался с работы, подстерегли возле подъезда два бугая. И отправили беднягу в больницу как минимум на полгода. Переломы бедра, нескольких ребер и посттравматическая пневмония. В окно нашей комнаты, расколотив стекло, влетела петарда, никого не поранила, но перепугала моих дочек до смерти. Вот уже третий день, как они не кажут из дому носа, а Татьяна написала заявление в милицию. Там поразводили руками, неуверенно пообещали помочь и посоветовали перебраться на время к каким-нибудь родственникам. Какое там! Родственников у нас не было и в помине, близких друзей — тоже. А для того, чтобы куда-то уехать, Татьяне надо было оформить отпуск. Дадут ли его — это еще вопрос…
— Ужин отложим, — сделал я вывод, переварив информацию и поняв, что уже вполне сыт. — А сейчас быстро к девчонкам! Сориентируемся на месте.
Моя амазонка молча кивнула в ответ и принялась шнуровать кроссовки.
На улицу Ленсовета мы отправились на «порше». Все места возле подъезда оказались заняты, и пришлось оставить машину метрах в пятидесяти в стороне.
— Ты сиди, — попридержал
Уж очень хотелось мне повстречаться с Салманом! Лично побеседовать с ним! Разорвать на кусочки! Сожрать с потрохами! И, если потребуется, даже забраться для этого в самое логово зверя. Подняться на пятый этаж и… Ведь должен же кто-то отвечать за петарду, брошенную мне в комнату!
Было уже достаточно поздно. Люди гуляли с собаками. С балконов истошно орали родители, пытаясь загнать своих чад домой. Трое осетинских детишек шумно возились около папашиных «мерседесов».
Я зашел в подъезд, достал из кобуры «Берет-ту» и навинтил на нее глушитель. Сверху спускался мой сосед по площадке, с интересом посмотрел на меня, но не признал, аккуратного и опрятного, в полумраке подъезда. Я дождался, когда за ним захлопнется дверь, и стал подниматься наверх. Второй этаж… Третий… Я еле удержался, чтобы не позвонить в свою квартиру. Рано!
Четвертый этаж… И наконец площадка, украшенная тремя неприступными железными дверями. Вотчина осетинов. Их крепость. Сейчас я буду брать ее штурмом.
Я ухмыльнулся зловеще и надавил на кнопку около двери Магоматовых. Мелодично пропел звонок. Мне послышался в нем заунывный восточный мотивчик, хотя, скорее, я себе это вообразил. В квартире раздались торопливые шаги. Кто-то, с шумом придвинув стул, начал разглядывать меня в глазок. Пусть разглядывает, я не против. Я даже состроил приветливую мину и подмигнул. Из-за двери донесся звонкий ребячий голосок. Естественно, я не понял ни слова, но явно звали родителей или старшего брата. И какая же замечательная акустика! Я еще раз надавил на кнопку звонка. Снова заунывный восточный мотивчик. Снова звонкий ребячий голосок. И наконец скрежет замка. Даже не спросив: «Кто?», мне открывали. Со мной хотели поговорить. Поговори-и-им!
На пороге стоял папаша Салмана. В семейных трусах и сиреневой майке. Весь, словно дэв, покрытый густой черной шерстью. Он удивленно таращился на меня и не спешил приглашать в квартиру. Я сделал это за него. От души пнул «дэва» в круглый пивной животик, и шестипудовая туша переместилась в дальний угол прихожей, сокрушив на себя трюмо в стиле «ампир». Что-то треснуло, звякнули стекла. Со стороны-туалета взвизгнули дети, и быстро затараторила маленькая сухая старушка. Я показал ей пистолет. Старушка заткнулась.
— Где Салман?
Волосатый папаша уже успел восстановить дыхание.
— Зачем прышол? — просипел он. — Нэта Салман.
Я отыскал телефонный провод, который вел от распределительной коробки на лестнице и потянул его вниз. Квартира осталась без связи.
— Так где, говоришь, Салман?
— Нэта Салман!
Это я уже слышал. И это меня не устраивало.
Я тщательно запер входную дверь на ключ, сунул его в карман и, потрясая «Береттой», отправился в обход квартиры. В гостиной на столике обнаружил сотовый телефон и с удовольствием растоптал его каблуком. На кухне наткнулся на вазочку с фруктами и надкусил большое красное яблоко. Трясущаяся старуха и двое малолетних детишек неотступно следовали за мной. Волосатый папаша продолжал валять-. ся под обломками трюмо.