Удар в десятку
Шрифт:
— Уехала из города?
— Да.
Элис заметила еле сдерживаемый гнев в голосе мистера Смейла. Она облокотилась на прилавок.
— Почему она так поступила, мистер Смейл? Разве ей не было хорошо у Торпов? Я вообще-то думаю, что там что-то странное. Я провела там толь ко одну ночь, но… Знаете ли, неспокойное место. 5-лично не хотела бы там работать.
Хитрость возымела действие.
Мистер Смейл повернулся к ней и сердито заговорил:
— Что там творится? Мы всегда думали, что Тотти хорошо устроена, но она вернулась домой с этой бриллиантовой брошью,
— Но разве Тотти не объяснила вам?
— Ни слова, — гневно ответил отец. — Миссис Смейл проговорила с ней с утра до вечера, но та держала рот на замке. А потом упаковала вещи и отбыла.
Вдруг он понял, что, возможно, Элис — очевидец чего-то. И он горячо спросил:
— А вы кто такая, мисс? Вы что-то знаете?
— Ничего, что могло бы хоть чем-то помочь. Я хотела задать Тотти кое-какие вопросы. Она, вероятно, видела, что там происходит, знала, почему, например, надо на ночь запираться в комнате. Вы сказали, что у нее бриллиантовая брошь?
— Да, маленькая, но настоящая. За что это ей, мисс?
— Уж не знаю, — медленно проговорила Элис под взволнованным взглядом Смейла. — Может, это вроде взятки? Но вы не волнуйтесь, мистер Смейл. Докопаемся.
— Я бы хотел, чтобы у вас это получилось. Потому что единственное, что мы с матерью знаем, — Тотти всегда побаивались из-за ее острого ума.
Через полчаса Элис сидела в запущенной неуютной гостиной на Ратлэнд-стрит. Найти священника оказалось потруднее, чем магазин мистера Смейла. Но она и в этом преуспела с помощью добродушного таксиста, который, вероятно, подумал, что девушка занимается приготовлениями к свадьбе.
Ожидая священника, Элис размышляла над тем, что услышала от отца Тотти. Очевидно, брошь — плата за молчание. Ясно. Но и других подкупили. Маргарет — деньгами. Дэлтон Торп, должно быть, счел необходимым платить за какую-то тайну, но почему Дандас подкупает свою дочь? Вдруг новая мысль пришла Элис в голову. Возможно, и шуба Камиллы — тоже взятка. Наверное, она тоже что-то знала. У нее было записано: «Дела становятся опасными…» Может, это связано с каким-то событием и не имеет лично к ней никакого отношения?
Если это так, подумала Элис, тогда, должно быть, шуба не смогла заставить Камиллу молчать. Любой знакомый с ней знал, что ее можно заставить замолчать только силой.
Почему же, вдруг подумала она, я не верю в письмо из Сиднея?
Мысли Элис прервал пожилой джентльмен со снежными длинными волосами, похожий на святого.
— Вы хотели меня видеть? — мягко спросил он, входя в гостиную.
Как и в случае с мистером Смейлом, Элис не видела причин запутывать следы.
— Мне нужна ваша помощь. Я не могу найти подругу. Насколько я знаю, недели три-четыре назад она была у вас, готовясь к свадьбе, а потом бесследно исчезла.
Священник сел.
— Ну, если это так, то чем я могу помочь?
—
— Вы, вероятно, подруга молодого человека, который был у меня три дня назад. Очень порывистый юноша. Темноволосый. Он был так настойчив, что я предположил, может, у него личный интерес к той молодой особе. Но теперь я вижу, что, возможно, и нет.
Элис не стала обращать внимания на его догадки. Старик был в том возрасте, когда питают слабость к молодым парам, собирающимся пожениться, и читал им длинные проповеди. Но строить предположения о планах Феликса и ее — пустая трата времени.
— Да, он мой друг. Он попросил меня зайти к вам и поговорить. Я очень беспокоюсь о Камилле. Видите ли, вряд ли разумно с ее стороны готовиться к свадьбе в Хокитике, если убегаешь с мужем в Австралию.
— О да. Она была разговорчива. Я пришел к печальному выводу, что она совершает ошибку, но таковы многие юные невесты. Самое большое значение она придавала внешней стороне венчания. Да, красивое, но суетное зрелище, дорогая. Это не главное в браке. Девушки полностью уходят в эти хлопоты, чтобы скрыть свою нервозность. Но ваша подруга — не такая. Она просто собиралась, как говорится, радоваться огням рампы.
Элис могла себе представить нетерпение Феликса, если старик в таком же духе говорил и с ними. Она улыбнулась, вспомнив его нахмуренные брови. Мысли о Феликсе снова вызвали в ее душе нежность и в то же время ужасную безутешную боль.
— Так она собиралась венчаться?
— О да, конечно. В моей церкви в первую неделю февраля. Она не назвала точную дату и не захотела церковного оглашения, что редко случается. Она собиралась зайти еще, но, боюсь, это уже никогда не случится. А теперь вы говорите, что она вообще исчезла. Ах, порывистое дитя! Я надеюсь, она будет счастлива.
Элис подалась вперед. Выудить что-то у этого старого священника — все равно что идти по песку.
— Ну, скажите, она хоть раз упомянула имя того, за кого собиралась замуж?
— Да, моя дорогая. Но память моя, уже не та. Она так много говорила. Но я помню, что она собиралась провести остаток жизни на леднике и что горы давят на нее и вызывают у нее мурашки, так она выразилась. — Старик ласково улыбнулся. — Я думаю, ей стоит посерьезнее обдумать свое замужество, если она намерена жить в окружении того, что вызывает у нее мурашки. Теперь я, кажется, припоминаю. Она назвала его. Имя начинается с буквы «Д».
Круг замкнулся. Он начался с буквы «Д» и к ней вернулся. Конечно, Камилла собиралась выйти замуж за Дэлтона, за Дандаса, а может, даже за Феликса, ее Дода. И затем налетел этот незнакомец и сбил ее с толку. Но доказательств того, что это произошло, не было.
И для чего эти таинственные взятки — подарки, которые делаются сейчас, когда Камилла, вероятно, в тысячах миль отсюда?
Элис отвергла печальные предположения священника о том, что и сама она скоро намерена подумать о супружестве, и наконец ушла. Голова ее стала как деревянная.