Удар вслепую

Джеймисон Малькольм

— И что теперь? — спросил Элкинс. — Ты все время счи­тал себя самым умным из нас. И что придумал супермозг, чтобы вытащить нас из этой передряги?

— Ах, заткнись, — огрызнулся Хойт, выходя под дождь.

На следующем углу он повернул направо и направился в грязный овраг, ведущий к краю болота. Они поскальзы­вались и падали в грязь, но не останавливались и вскоре подошли к двери «Летящего Дракона», которая казалась невероятно аляповатой при оранжевом дневном свете Ве­неры. Ночью она была, во всяком

случае, так казалось, просто шикарной. Сейчас она выглядела дешевой и низко­сортной.

— Еще один прокол, — вздохнул Элкинс, когда после третьего стука из-за бронированной двери никто не отве­тил. — Этот кровопийца Руни не даст...

— Что у нас здесь? — рявкнул голос сбоку.

Через глазок на двери на них смотрел синий глаз. Это был глаз Магса Руни, хозяина дворца удовольствий, который был известен космонавтам девяти планет под названи­ем «Летящий Дракон».

— Я хочу поговорить с тобой, Руни, — сказал Хойт, вло­жив в свой голос всю уверенность, на которую только был способен.

Слышать подобное от человека с весьма сомнительной репутацией было нелепо. Руни рассмеялся.

— С Руни разговаривают деньги, — рявкнул он. — Пока­жи мне их и можешь входить. Иначе я вызову патруль и вас обвинят в бродяжничестве. За такое дают пять лет на боло­тах. У нас на Венере хватает своих бродяг.

Затвор глазка начал закрываться.

— Подожди, Руни, я не бродяга! — крикнул злой и про­трезвевший Хойт. — Я был здесь пару дней назад, и у меня было более пяти тысяч солов, но потратить я успел лишь двести. А потом твои воришки опоили меня и забрали все. Я хочу получить эти деньги обратно или хотя бы столько, сколько понадобится, чтобы убраться с этой чертовой пла­неты. И я их получу...

— Иначе что? — ухмыльнулся Руни.

Затвор глазка резко захлопнулся. Хойт стоял под горя­чим дождем. Он дрожал от ярости и проклинал этого чело­века и всех ему подобных.

— С каждым часом тебе в голову приходят все более оригинальные идеи, — съязвил Элкинс. — На что ты наде­ялся? Если бы ты вел себя скромнее, то нам, может быть, дали бы выпить и подарили бы сэндвич. Даже худшие из них способны на благотворительность. Один раз. Во вся­ком случае, на день бы нам этого хватило.

— Отстань, — с отвращением ответил Хойт.

Он развернулся и направился в город по скользкому оврагу. Злость и отвращение он испытывал по отношению к себе. Он был слишком опытным астронавтом, чтобы не знать, как ведутся дела в таких заведениях, как у Руни. Ид­ти туда с годовым заработком в кармане было абсолютным безумием. Неожиданно он сел в грязь и закрыл лицо рука­ми. Элкинс беспомощно опустился рядом. В обычной жиз­ни он был хорошим парнем, но от него не было никакого толку в той ситуации, в которой они оказались. Он не знал, как вести себя на Венере.

—

Я думаю, — пробурчал Хойт, когда Элкинс слегка толк­нул его локтем и предложил отправиться на поиски еды.

Чудовищность их положения становилась все очевид­ней. Они были уволены и занесены космической компа­нией в черный список, поэтому найти привычную работу было практически невозможно. Для этого нужны деньги, много денег. Кроме того, Хойт был одержим местью за свое уязвленное эго. У него было достаточно опыта, но из него выжали все соки, как из какого-то сопливого кадета! Терпеть такое было невозможно. Он хотел, чтобы Руни заплатил, причем заплатил с лихвой. Он хотел лишить его бизнеса. Он хотел этого даже больше, чем убраться с Вене­ры.

— Пойдем, навестим Эдди, — сказал он наконец, вставая и стряхивая грязь с ног.

У него был план. Лишь наброски, но наброски настоя­щего плана.

— Эдди?

— Да, Эдди Чарлтон, главный механик в мастерских космодрома. Мы дружили в школе. Я часто подкидывал ему разные ремонтные работы.

— Через пару лет на Венере «дружили в школе» уже может ничего не значить, — напомнил Элкинс, пессимизм которого усугублялся нарастающим голодом. — Но можно пойти. Судя по всему, это наш единственный шанс.

Передохнуть они смогли перед воротами в космопорт. Охранник не захотел их впускать, но послал за Чарлтоном, который вскоре появился у ворот. Одного взгляда на не­счастную парочку хватило, чтобы понять, что произошло, и он лишь печально покачал головой.

— Извини, Ларри, — сказал он, практически сразу пере­бив его. — Я все понимаю. Это происходит каждый месяц, но я ничего не могу изменить. Я не много зарабатываю и не смогу прокормить еще и вас. Вот вам пятерка на двоих, но это последний раз...

— Подожди, Эдди, — взмолился Хойт, — ты не понима­ешь. Мне не нужны подачки. Мне нужна лишь помощь. Дай мне возможность поработать в твоей мастерской. Помнишь, мы когда-то изучали роликовые подшипники и другие ме­лочи, которые входят в состав примитивных механизмов?

— Смутно... это был профессор Тинкхэм.

— Так вот, слушай...

Ларри Хойт отвел Чарлтона в сторону и пятнадцать ми­нут объяснял ему свою необычную просьбу. Вначале Чарл­тон только пожимал плечами, потом несколько раз кив­нул.

— Да, да, — согласился он, — я понимаю, но в чем выго­да?

— Руни обязательно клюнет на это. Это игровой авто­мат, и парень будет в восторге после того, как поймет, что выиграть на нем невозможно. Вся прелесть в том, что авто­мат отвечает всем требованиям.

— Я понимаю, что Руни заработает много денег, но как прибыль получим мы?

— Мы не будем его продавать... мы сдадим его в аренду на королевских условиях.

— То есть ты хочешь поквитаться с Руни, сделав его еще богаче?