Удар. Кикбоксинг для чайников
Шрифт:
Классный поставил на пол рюкзак, который я оставил в школе, расстегнул молнию и вытащил из него бутылку.
– Вот те на! Спиртное? Не рановато тебе? Посуду тащи.
Конечно, он сам купил соджу и подкинул в мой рюкзак.
Я поставил на стол стакан.
– А второй?
Чего это он?
– Второй, говорю, давай, бестолочь!
Еще один стакан возник на столе. Тончжу налил.
– Пей.
Просто нет слов.
– Чего тормозишь? Пей, говорю!
Я выпил залпом. Фу, жжется! И кому это нравится? Просто бензин какой-то! Вкус был настолько
– В первый раз пьешь?
Вопрос остался без ответа.
– Ты не похож на чистокровного корейца, я это сразу заметил. Посмотри на свои брови. В кого они такие густые?.. Твоя мама живет в районе Соннам. Ее знакомые ходят в нашу церковь.
Оказалось, она работает там в одном ресторанчике. Тончжу велел успокоиться и не комплексовать, потому что таких семей, как наша, на самом деле больше, чем можно подумать.
– Случается, что ради лучшей жизни женщина подписывает брачный контракт совсем юной, и даже не зная, как выглядит муж, уезжает в далекую страну, – продолжал он, – а тот оказывается инвалидом или смертельно больным. А бывает и так, что женой она числится лишь на бумаге, но в реальности пашет до полусмерти в какой-нибудь богом забытой деревушке, на ферме или вообще где-нибудь на острове. Там рожает ребенка и, когда муж теряет бдительность, скрепя сердце решается на побег. Муж считает виноватой жену, поскольку та его бросила, а жена – мужа, ведь ее обманули еще в самом начале.
Тончжу сказал, что маме, наверное, было очень тяжело в нашей стране. Ведь на таких, как папа, здесь смотрят косо, а на людей из бедных стран – свысока, называя их родину третьим миром, а то и похуже. Ну и что? Зачем он мне это рассказывает? Я вообще рос сиротой, что значит «плюс один» ко всем перечисленным бедам. Как бы в утешение Тончжу добавил, что отец не скрывал инвалидности и в анкете написал о себе только правду, но посредник сам убрал эту часть и заверил брак. То есть папа ни в чем не виноват.
– Твоя мать хочет встретиться.
– Это к папе.
– Говорю, тебя видеть хочет.
– Сначала спросите у него.
– Вот заладил! Ты, ты ей нужен!
– Да сколько раз повторять! Спросите у папы!
– Ну ладно! Папенькин сынок… Я пошел.
Тончжу большими глотками осушил стакан и вышел из комнаты.
Через несколько секунд хлопнула входная дверь.
– Запри на замок, чудовище! – прокричал он напоследок.
Взяв тетрадь, я сел за стол, где и обедал, и делал уроки.
Ну-с, приступим. Что, стоит написать книгу? Ведь моя жизнь – это уже материал для Нобелевской премии.
Вандыги, сходи, купи пару чулок… Здесь что, детский сад?! Сказал же, не таскать сюда мелкого!.. Рамен, приготовленный и съеденный в одиночестве… Кастрюля с кипящим бульоном, который льется через край… Грязная газовая плита…
А как я жил? Да хреново, вот как! И все это время мамы не было рядом… Из Вьетнама, чтоб его!
Я отшвырнул тетрадь, и та, врезавшись в стену, распласталась по полу.
–
В воздухе несмело замаячила пара рук.
– Теперь те, у кого несколько. Эй, кто там то поднимает, то опускает? Давайте по-честному! Тех, кто ходит в хагвон, освобожу от дополнительных занятий!
Все стали быстро поднимать руки.
– Вандыги, ты-то куда?
Ну да, не прокатило. Тончжу живет рядом, поэтому все про меня знает. Я сделал вид, что поднял руку только для того, чтобы почесать затылок.
– С этого дня и те и другие обязательно должны посещать дополнительные занятия!
Класс недовольно загудел.
– Директор велел опросить. Небольшой перерыв и приступаем к работе!
Надо же так надуть собственных учеников! Ну просто злой гений!
– Вандыги, ты подумал?
– О чем?
– А, черт с тобой!
Тончжу махнул рукой и вышел из класса.
– О чем классный сказал подумать? – спросил у меня Хёкчу. Настырный придурок. На среднем пальце – гипс, а все продолжает паясничать.
– О поступлении в Сеульский.
– Гонишь! И не Юнхе, а тебе? Совсем чокнулся.
Эти два придурка, Тончжу и Хёкчу, могут соревноваться между собой, кто придурочней.
– Кстати, он тут целый спектакль устроил, чтобы тебя не выперли. Че у вас с ним, если по чесноку? – допытывался Хёкчу, показывая мне палец в гипсе.
Нет, все-таки он придурок номер один. За сломанный палец мне действительно не влетело, и это странно. Может, Тончжу не совсем бессовестный, раз встал на мою защиту? Господи, ты поэтому его пощадил? Нет, это ничего не меняет, расправу нельзя откладывать.
– Да ниче. Ужинаем вместе.
Учитывая, что Тончжу жрет мой бесплатный рис, это почти правда.
– Серьезно? Он же тебе не отец и не брат! Вы что, родственники?
– Да, блин! Самые настоящие!
– Я так и знал! Ребят, ребят, слушайте! Вандыги с Тончжу родственники!
На меня стали пялиться. Вот позорище… Когда закончу с классным, попрошу Бога, чтобы с этим придурком тоже разобрался.
Прости, мама
– Б… Было… Гр… Грязно.
– Хм, а ты стал меньше заикаться.
Дядя заулыбался. Он провел за уборкой всю ночь.
Пол блестел, словно его натерли воском. А в утренних лучах и вовсе засверкал. Чтобы добиться такого эффекта, дядя, наверное, глаз не сомкнул. Как же хорошо просыпаться в чистой комнате, как радостно!
– С-сука! Вот прицепился! Че сразу я-то?!
– А кто тогда?! Больше некому!
Тончжу и сосед из дома напротив чего-то не поделили. Так и знал, что эти двое когда-нибудь сцепятся.