Ударный рефлекс
Шрифт:
Вот и теперь, глядя на двух гостей из Центра общественных связей местного УВД, доктор в который уже раз объяснял:
– Нет, нет и еще раз нет! Она, по всем прикидкам, вообще не должна была выжить! У нее глубочайший шок: на вопросы не отвечает, о себе ничего не рассказывает, я ведь уже вашим людям говорил!
Сотрудники ЦОСа, конечно же, понимали, что они в больнице не хозяева. Однако приказ есть приказ, особенно если он пришел аж из Симферополя.
– Но хоть тут, в палате, отснять материал на пару минут можно? – осведомился милицейский оператор, угрюмого вида брюнет в легкомысленных бермудах.
– Мы никаких вопросов задавать
Доктор задумался. С одной стороны, он прекрасно понимал, что присутствие посторонних, да еще с видеотехникой, явно не поможет поправке больной. Но с другой стороны, ссориться с местными ментами не хотелось, и потому, изобразив недовольство, врач все-таки согласился.
Съемки неподвижно лежавшей девушки заняли минут десять. Конечно, такая картинка не могла убедить зрителей, что милиция поймала именно того душегуба, который и терроризировал Ялту за последние недели. Да и владелец «Главкрымкурорта» вряд ли бы оплатил такой видеоматериал. И потому, уже по дороге в милицейский офис, специалисты по общественным связям решили обсудить, что делать дальше. Кафе на набережной показалось им лучшим местом для обсуждения.
– Тут какая задача, – принялся пояснять толстячок, листая меню. – Сделать так, чтобы вся Ялта поверила, что маньяка «закрыли».
– Я это и сам понимаю, – заказав пару пива, угрюмый брюнет развалился в пластиковом кресле. – Но все-таки, если бы та девчонка сказала, что уже опознала маньяка, было бы как-то убедительней.
– Для нашей аудитории... или для Азаренка? – прищурился толстячок и, подумав, попросил подошедшего официанта принести сухого вина.
– А разве Азаренок – не наша аудитория? Разве он не в Крыму живет? – хмыкнул брюнет.
– Не все, кто живет в Крыму, могут заплатить нам за видеоматериал такие деньги, как «Главкрымкурорт», – справедливо заметил толстячок.
– Ладно, какие у тебя предложения?
– Только закадровый комментарий. Мол, потерпевшая только недавно пришла в сознание, фотографии пойманного маньяка ей показали, по ее реакции стало понятно, что поймали именно того, кого и искали. Ну, где-то так.
– Думаю, лучше по-другому: сперва показываем того маньяка, в наручниках, притом свет надо будет выставить таким образом, чтобы морда у него получилась, как у упыря: кровожадная такая и злобная. Светофильтры выставить, потом через фотошоп прогнать. Сознается на камеру – хорошо. Будет молчать – подадим по принципу «молчание – знак согласия». Дальше показываем девчонку в больнице. Все это – под соответствующий комментарий.
– Без признаний не обойтись, – возразил брюнет.
– Так ведь та девятиклашка из Ливадии есть! – улыбнулся толстячок. – Думаю, она и расскажет, как надо, и пальцем на того арестованного покажет...
...Уже в ГУВД, монтируя за компьютером отснятый в больнице материал, брюнет почему-то заметил:
– А если все-таки наши сыскари не того «закрыли»?
– Слушай, – вздохнул толстячок. – Нам с тобой что было сказано? Сварганить такую передачу про пойманного маньяка, чтобы все поверили, что это именно он, и Азаренок – прежде всего. Того поймали, не того... Нам-то с тобой какая разница? Главное теперь – показаний той девятиклассницы дождаться!
Приблизительно в то самое время, когда специалисты из Центра общественных связей ялтинского ГУВД монтировали
Медное солнце переваливалось за белесый срез облаков. Зеленоватые черноморские волны шлепали о скалы, рассыпаясь мелкими брызгами. Жадные чайки пикировали и с гортанными криками подхватывались у самой воды. У самого горизонта маячила пронзительно-белая точка паруса.
Вид морского ландшафта успокаивал, умиротворял, но отцу Кати было явно не до красот природы. Теперь, прогуливаясь вдоль берега, он выглядел злым, встревоженным и обескураженным одновременно. Об этом свидетельствовали и гневно сдвинутые брови, и металлические нотки в голосе, и нервная, чуточку развинченная походка.
– Ну что, доченька, добегалась за сигаретами? – негромко говорил он, вдавливая каблуки в хрусткую прибрежную гальку. – Сегодня за сигаретами выбежала, завтра за наркотиками, послезавтра вообще из дому убежишь... Что молчишь?
– Извини меня, папочка, – наверное, в сотый за сегодняшний день раз вздохнула Катя.
– Угораздило же твою мать такую дуру родить, – не слушая оправданий, продолжал рассерженный родитель. – Я с утра до ночи верчусь-кручусь, лишнюю копейку берегу, чтобы тебе учебу оплатить, чтобы ты тут здоровье поправила... А теперь что? – усевшись на торчащий под пинией камень, выдохнул отец. – Милиция, прокуратура, показания, медицинское освидетельствование... А что люди скажут – мол, изнасиловали, обесчестили в пятнадцать-то лет? Еще и пальцами показывать будут. Знаешь, дочь, я вообще удивляюсь, какая ты у меня глупая! К тебе вчера этот следователь в школу приехал... Жаль, меня рядом не было. Какого черта ты с ним поехала?
– Он попросил... – с тоской ответила Катя, глядя себе под ноги. – На опознание надо было. Музей какой-то, потом овощной рынок, потом женская консультация...
– Ты, что, еще и беременна? – в ужасе уточнил родитель.
– Да нет, что ты! Просто подозреваемый там врачом работает. Я же говорю – попросил меня следователь, а я не смогла ему отказать.
– Попроси-ил... – передразнил отец. – А если бы он тебя еще о чем-нибудь попросил?
Отцовские вопросы звучали риторически, и потому девушка промолчала.
– Ты что, не понимаешь, что менты все равно этого маньяка искать не будут? – простонал папа. Хочешь, чтобы тебя каждый день на опознания таскали, чтобы вся школа склоняла твое имя, чтобы посмешище из тебя сделали, чтобы каждый встречный-поперечный пальцем показывал?
– А что я должна-а-а?.. – заныла девушка.
– Катенька, пойми! – скрипнул зубами родитель. – Ментам ведь не правда нужна, а раскрываемость. Поймают первого попавшегося нарушителя... или просто первого попавшегося, изобьют до потери пульса и заставят бумагу подписать. Знаешь, когда-то давно, когда я еще в институте учился, на весь Союз прогремело такое витебское дело. Тоже мужик один женщин в машину сажал, завозил в лес, насиловал и убивал. Такая вот жуткая история... И что? Поймали какого-то невиновного, расстреляли... Потом еще одного. Потом – еще... А через несколько лет на настоящего насильника лишь случайно вышли. Так же и с Чикатило было: тоже какого-то невиновного отловили, избили, заставили оговорить себя. И только потом через несколько лет случайно поймали настоящего маньяка. И теперь тоже так будет, помяни мое слово.