Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала
Шрифт:
Генеральный штаб работал с огромным напряжением: круглосуточно дежурили оперативные группы, следившие за развитием обстановки в Эфиопии, Анголе и Афганистане.
Сергей Федорович часто отмечал, мол, с избранием генсеком М.С. Горбачева активнее пошла работа по поискам возможных вариантов решения о сокращении стратегических наступательных и обычных видов вооружений. А началось все с визита М.С. Горбачева во Францию в октябре 1985 года, когда мы объявили о снятии с боевого дежурства ракет СС-20, установленных в июне 1984 года, выразили мы и готовность заключить отдельное соглашение по ракетам средней дальности, независимо от того, когда будет достигнута договоренность по вопросам стратегических
Советский Союз в одностороннем порядке объявил мораторий на подземные испытания ядерного оружия с августа 1985 года сроком до 31 декабря 1985 года, заявив о готовности соблюдать мораторий и дальше в случае присоединения к нему Соединенных Штатов. Этому шагу политбюро придавало особое значение. Полное прекращение испытаний ядерного оружия послужило бы мощным импульсом для прекращения гонки ядерных, а косвенно – и космических вооружений. Однако к этому благородному замыслу в США не прислушались, помешала негативная позиция США по вопросу полного прекращения ядерных взрывов.
19—21 ноября 1985 года в Женеве состоялась встреча М.С. Горбачева и президента США Р. Рейгана. Смысл встречи состоял в том, чтобы остановить или хотя бы попытаться замедлить гонку вооружений. Значение этой встречи трудно было переоценить. Ведь со времени предыдущей советско-американской встречи на высшем уровне прошло почти семь лет. Напряженность в мире достигла опасного предела. В этих условиях нельзя было не использовать любой шанс переломить развитие событий – по крайней мере остановить наращивание военной опасности или уменьшить ее.
Как мы и предполагали, договориться в Женеве по вопросам ядерных и космических вооружений не удалось. В совместном советско-американском заявлении по итогам встречи Горбачева и Рейгана было отмечено: ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей. Признав, что любой конфликт между Советским Союзом и Соединенными Штатами мог бы иметь катастрофические последствия, стороны также подчеркнули важность предотвращения любой войны между ними – ядерной или обычной – и заявили, что не будут стремиться к достижению военного превосходства.
Политически значимым было также подтверждение приверженности СССР и США режиму нераспространения ядерного оружия и задаче полного запрещения и уничтожения еще одного вида оружия массового уничтожения – химического.
Во время совместной работы я заметил у Михаила Сергеевича весьма скептическое отношение к генералам и адмиралам. Он не раз задавал вопрос: не много ли их в Вооруженных силах, все ли они заняты делом?
Одной из главных задач, которыми занимался Сергей Федорович, являлись и переговоры о сокращении Вооруженных сил в Центральной Европе. Позиции сторон были прямо противоположными. Страны Варшавского договора добивались, чтобы предметом переговоров, а следовательно, и сокращений были сухопутные войска, военно-воздушные силы и военно-морской флот, напротив, блок НАТО выступал за то, чтобы рамки переговоров и последующих сокращений были ограничены только сухопутными войсками, что по существу означало одностороннее сокращение советских Вооруженных сил.
Борьба шла на консультациях в Вене и с не меньшей остротой в Москве. Руководство страны, особенно МИД, ратовали за то, чтобы пойти на уступки блоку НАТО. В результате пришли к компромиссу: предметом переговоров и будущих сокращений станут сухопутные войска и военно-воздушные силы. Военно-морские силы были выведены за рамки переговоров. Это была первая победа
Сергей Федорович так и сказал: «Наше согласие на исключение ВМС из предмета переговоров по сокращению вооруженных сил в Европе было ошибочным».
После встреч в 1985–1986 годах с М. Тэтчер и Ф. Миттераном М.С. Горбачев, видимо, убедился, что Великобритания и Франция никогда не согласятся, чтобы судьба их ядерных арсеналов обсуждалась и решалась на советско-американских переговорах, хотя бы потому, что это затрагивало их суверенитет. Но Ахромеев настоял на том, чтобы стратегические ядерные силы Великобритании и Франции так или иначе учитывались на переговорах с США – по крайней мере в виде обязательства об их ненаращивании.
Но в августе 1986 года, будучи в отпуске, Горбачев принял решение вынести вообще за рамки переговоров ядерные средства Великобритании и Франции, а также и ядерные средства передового базирования США. Появившись в Москве, М.С. Горбачев приступил к подготовке встречи с Р. Рейганом в Рейкьявике.
После жарких дискуссий в межведомственной комиссии, которую возглавлял член политбюро Л.Н. Зайков, договорились о возможности сокращения на 50 процентов наших тяжелых МБР СС-18 (с 308 до 154), в чем были особенно заинтересованы США, а также о зачете каждого ТБ с ракетами СРЭМ и ядерными бомбами на борту как одного стратегического носителя в число 1600 и одного боезаряда в число 6000. Эти решения были очень непростыми для нас. Мы шли на серьезные уступки американцам, уменьшая на 50 процентов количество советских тяжелых ракет СС-18. Подобных ракет у США не было.
Все предложения были сформулированы в виде проектов совместных советско-американских документов, которые предполагалось вручить Р. Рейгану в ходе первой же беседы. Казалось, с таким широким набором важных предложений, причем выгодных другой стороне, переговоры в Рейкьявике возымеют успех. В составе официальных лиц, сопровождавших М.С. Горбачева, были Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлев, С.Ф. Ахромеев, А.Ф. Добрынин, A.C. Черняев.
В 10 часов 11 октября 1986 года началась первая беседа Горбачева с Рейганом. В 20 часов 12 октября состоялась их последняя встреча. При прощании Р. Рейган не удержался и высказал обиду, что Горбачев приехал в Рейкьявик, чтобы именно из-за проблемы ПРО обречь в конечном счете встречу на неудачу. Американцы не привыкли уступать даже в мелочах и не хотели, чтобы с ними кто-то разговаривал на равных. И потому Р. Рейган по прибытии в Америку ход переговоров обрисовал таким образом, будто в Рейкьявике все шло хорошо до самого последнего момента. Вскоре картину смазал Горбачев, он неожиданно для всех вдруг потребовал от США отказаться от реализации программы СОИ, что и сорвало окончательные договоренности.
На самом деле наши предложения вносились как «пакет», и это подтвердили американские дипломаты. Руководствуясь стремлением обеспечить первый шаг по пути ядерного разоружения, Советский Союз снял увязку сокращения стратегических наступательных вооружений с соблюдением Договора по ПРО 1972 года. Ошибок и промахов советской стороне избежать не удалось. И повинно в этом Министерство иностранных дел, конкретным «услужником» назвали Э.А. Шеварднадзе.
Согласно проекту Договора по РСМД, ликвидации подлежали, наряду с ракетами средней дальности (от 1000 до 5500 километров), ракеты с дальностью от 500 до 1000 километров. Советская ракета «Ока» – СС-23 вообще не должна была подпадать под действие Договора РСМД. И тем не менее «Ока» попала под уничтожение. Мотивировка чудовищная: если бы ракету изготовили по американской технологии, то она бы имела дальность 500 километров.