Удержать мечту
Шрифт:
– Джек... Я, наконец-то, догнал тебя, - сзади меня стоял Стефан, крепко прижимая к своей груди.
– Не надо. Отпусти. Он прав. Прав во всем... Я самозванка... И никогда вам не смогу заменить...
– сжала руки в кулаки, царапая длинными ногтями ладонь. Нельзя позволять себе плакать.
– Ты не замена! Ты - это ты! А он... пусть катиться ко всем чертям, если посмеет хоть раз тебя обидеть, - закричал парень, сильнее стискивая меня в своих объятиях.
– Да, я поддерживаю!
– из-за кустов показался мой новый знакомый - Кристиан, - Понимаешь, - он замялся, вопросительно посмотрев
– Ха-ха-ха, - меня разобрал смех, - Какое у него колоритное имечко. Или родители шутники. Зря его Розарио не назвали, - продолжала хихикать я, вытирая тыльной стороной ладони слезы, - Эй, вы чего на меня так уставились?
– Э... понимаешь, ты просто назвала его первое имя. Розарио Романо, - м-да, не слабые такие имена у парня. Хотя он чем-то и сам напоминает розу. Такой же колючий и красивый. Черные, как смоль, длинные волосы, в которых полыхают две багрово-красных прядки, длинные ресницы, резкие черты лица... и глаза цвета виски. Высокий, подтянутый, с тонкими изящными кистями рук и пальцами. Не знаю почему, но всегда смотрю на пальцы людей, как будто пытаюсь понять, какие они на самом деле.
Нет, я уже не сердилась на него, понимая, как же ему больно - потерять любимого человека... И тут же память услужливо выдала образ, чьи голубые глаза были похожи на летнее небо. Максим. Его я тоже похоронила, так что наши ситуации даже чем-то схожи, только Розарио слишком открыт и прямолинеен, я же предпочитаю все носить в себе. Это сейчас немного расклеилась из-за беременности, поэтому "железная завеса" чувств была приподнята.
– Пошли домой, там еще Эжен хочет с тобой познакомиться, - братец приобнял меня за плечи, и мы пошли в обратном направлении.
В целом, все было нормально. Эжен, с ним я познакомилась ближе к вечеру, и Крис приняли меня как родную, и только Розарио считал, что я заняла чужое место. И это было обидно.
Часов в одиннадцать вечера парни уехали в какой-то клуб, оставив меня в гордом одиночестве, да и не было особого желания куда-то идти. Наоборот, все мои мысли были заняты белоснежным роялем, поэтому, когда ребята смылись, я быстренько подошла к инструменту, устроившись на стуле, стоящим перед этим красавцем.
Пальцы неуверенно пробежались по клавишам. Первый раз коснулась инструмента после аварии. Это было так прекрасно, что на губах, помимо воли, расплылась счастливая улыбка. Так знакомо... Когда-то давно я хотела иметь такой же белоснежный рояль, семью... Но ничего уж не будет. Хотя, нет. У меня есть моя малышка, моя Стефания.
Да, почему-то я думала, что будет именно девочка. И было решено назвать ее в честь того, кто спас нам обеим жизнь. А ведь если подумать, то Стефан стал ее вторым отцом, ее ангелом-хранителем. Пальцы забегали быстрее по клавишам, и полилась музыка... Знаменитая "Лунная соната"...
И не существовало больше мира, окружающего меня. Лишь музыка и чувства композитора... Глаза были закрыты. Зачем они? Когда ты чувствуешь каждую клавишу, каждый звук на подсознательном уровне. Слишком много эмоций, слишком много, чтобы оставаться такой же непоколебимой и сильной. По щекам уже вовсю струились слезы. Именно с этой
Мелодия закончилась. Но пальцы продолжали бегать по клавишам, рождая новый звук, новую музыку. Мою музыку. Музыку, в которую было вложено все, что связывало с Россией. Легкие пассажи, и плавный переход в другую тональность. Я не отдавала себе отчета в том, что делают пальцы. Просто играла, поглощенная чувствами и образами...
***
Девушка, закрыв глаза, играла на рояле, извлекая неописуемой красоты мелодию, а на лестнице сидел парень, решивший, что не стоит сегодня идти с друзьями развлекаться, бокалами вливая в себя спиртное, лишь бы залить боль потери.
– Я не думал...
– пробормотал он, внимательно наблюдая за черноволосой девушкой, заставившей инструмент запеть, - Ей тоже больно, но это все равно ничего не меняет, - он резко вскочил на ноги и ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью...
Глава 2.
И закружилась новая жизнь, как белые хлопья снега над Германией. Брат с ребятами уехал на гастроли и обещал вернуться к Рождеству, то есть дня через два. А я даже и не подозревала, что буду так любить этих сорванцов, которые первое время пытались за мной ухлестывать, но, узнав о ребенке, в миг становились серьезными мужчинами. Эти перемены были разительными.
И только один человек в доме все так же ненавидел меня. Никогда не забуду, как просидела все Рождество в своей комнате, потому что не хотелось идти в гостиную, где собрались друзья ребят, со слезами на глазах. Розарио вновь довел. Я не понимаю, за что можно так ненавидеть человека, которого ты даже не знаешь и не стремишься узнать. Это, по меньшей мере, глупо. Лучше бы он просто был нейтрален, возможно, было бы не так больно от его слов и взглядов, жалящих не хуже укусов королевской кобры. И все чаще я задавалась вопросом, почему так реагирую на все его выпады в мою сторону. Не понимаю.
А потом родилась Стешка с волосами цвета шоколада и голубыми, как небо, глазами. Его глазами. Это было... не знаю, как описать то чувство, когда ты первый раз слышишь крик своего ребенка, и понимаешь, что нет ничего дороже этого существа во всей галактике.
– Наше солнышко. Meine Liebe, - нежно прошептал Стефан, осторожно беря племянницу на руки.
– Ей еще рано, да и ты староват, - хихикнула я, лежа на больничной кровати.
С тех пор прошел год. Сейчас же я сидела у окна, глядя как вымощенные гранитом улицы заметает снег. Это чертовски красиво. Белоснежные хлопья кружились под музыку, слышимую только ими. Когда-то в России я терпеть не могла это явление, а сейчас изменилось все. Изменилась я сама, наконец-то поняв, что Макс был лишь влюбленностью, а не любовью.