Удержать мечту
Шрифт:
– Ты мне тут, это, не смей в обморок падать! Нашлась неженка!
– заворчала баба Маня.
– Не буду, просто он...
– А ты чего хотела, деточка? Твой парень в рубашке родился, чудом выжил в этой страшной аварии. Говорят, подстроили ее. Шланги тормозные перерезали, да не знаю я... правда это али нет, - шепотом разглагольствовала бабуля, попутно объясняя мне, какие приборы за что отвечают.
– Ну, ладно. Пойду я. Дел у меня еще много. Позже зайду, проверю, как ты, - и она ушла, оставив меня наедине с Розарио.
Равномерный писк приборов...
– Я люблю тебя, Розарио, - тихо прошептала я, - И сделаю все, чтобы ты поправился. Ты меня не слышишь... Может, это и к лучшему? Так я, хотя бы, смогу видеть тебя и разговаривать с тобой, не натыкаясь на взгляд, полный ненависти. Прекрасно понимаю, что ты против того, чтобы я находилась здесь... Но ты об этом никогда и не узнаешь...
Как же быстро летит время... Порой ты даже не успеваешь следить за тем, что происходит, кружась в этом вихре событий и людей... Оно так же стремительно несется, сминая на своем пути все, как торнадо. Не останавливаясь ни перед чем, вихрь времени летит напролом, втягивая все большее и большее количество людей в свои спирали...
Прошел уже месяц, а Розарио так и не пришел в себя... И когда это случиться - никто не знает.
– Роз, милый, прошу тебя, борись. Здесь слишком много тех, кто любит тебя и ждет. Стешка каждый день спрашивает, как дела у папы, а я улыбаюсь, отвечая, что все хорошо, - тихо шепчу неподвижному мужчине. Вот уже месяц я рядом с ним в качестве сиделки... Медсестры посмеиваются, говоря, что мне уже пора сюда переселяться, так как дома бываю всего лишь раз в неделю, а остальное время всегда нахожусь рядом с ним, переодевая, моя, контролируя приборы... Даже времени на Стешеньку не остается. Но она все понимает, и сам хочет, чтобы папа шел на поправку.
Сколько раз я просила ее не назвать Розарио папой, но она ни в какую... Так и живем...
– Роз, пожалуйста, очнись, - взяла его холодную руку в свою, стараясь согреть, поделиться теплом, - Любимый...
– и вдруг его пальцы слегка дернулись, а затем легонько сжали мои.
– О... уиось?
– хриплый голос. Он очнулся...
– Вв...о...д....ы....
– Сейчас, родной, - наливаю немного воды в стакан и подношу к его губам, аккуратно придерживая голову, чтобы он не захлебнулся.
– С...бо...
– Тише, тише. Тебе нельзя говорить. Подожди, я только врача позову!
***
Сон или реальность... Слишком тонкая грань, чтобы понять, где же ты находишься. То же и самое со смертью. Сейчас я не мог понять, жив я или мертв. Все тело казалось каменным и неподъемным, а глаза слепил яркий белый свет. И все это время меня кто-то звал обратно, заставляя цепляться за этот голос, идти к свету, вновь возвращаясь к жизни... А еще было такое теплое, странное прикосновение к моим губам, которое согрело мое сердце...
Темно. Почему так темно?
– я открыл глаза, но так ничего и не увидел.
– Розарио, очнись...
– этот голос... а еще чьи-то такие теплые пальцы, которые я легонько сжал, пытаясь
– О...уиось?
– та авария... ехал кому-то что-то объяснить... Вайолет... Картинки цветным калейдоскопом проносились в моей голове, заставляя вспоминать все те события...
– Вв...о....д...ы, - черт, что с голосом? Почему я так хриплю? Почему не могу пошевелиться!
– Сейчас, родной, - звон стекла. К моим губам подносят стакан с водой. Приподнимает голову, видимо для того, чтобы не захлебнулся. Глотать больно, но с жадностью пью воду, которая смягчает горло, вырывая из него неясный крик.
– Подожди, я сейчас врача позову, - говорит кто-то и убегает. Вновь одиночество, и темнота... Все это время я, хотя бы слышал ее голос, а теперь... Она ушла... Не знаю, но почему-то мне кажется, что это девушка...
– Ну-с, молодой человек. Вы пришли в себя. Значит, скоро пойдете на поправку, а все благодаря...В...
– кому? Почему он замолчал, так и не сказав, как же зовут мою спасительницу?
– Валерии, - красивое имя... И, судя по голосу, оно ей подходит.
– Ч...оо... с г....о....ом...?
– Речевой аппарат еще не восстановился - вы месяц были в коме. Переломы удачно срослись, но в будущем будут постоянно побаливать. А теперь все в ваших руках. И врач ушел.
– К...т... т...ы?
– Тише, тебе нельзя напрягаться. Давай, я лучше тебе расскажу, что знаю?
– ее голос был музыкой для моих ушей. Такой... немного низковатый, как будто она простужена, но в то же время иногда в нем проскальзывали звонкие нотки.
– В тот день вы с группой выиграли престижный международный конкурс. Все ребята уехали это дела обмывать, а ты куда-то сорвался на своей машине. Отказали тормоза, и вот... Ты чудом выжил. А сейчас отдыхай, - шепнула она. Мои глаза стали слипаться, и я постепенно забылся беспокойным сном, в котором какой-то старик с белоснежной длинной бородой шептал:
– Не ошибись. Верь своему сердцу...
***
Он уснул. Господи, как же ему сказать о том, что он больше не увидит ни голубизны неба, ни света солнца, ни зелени трав? Как? Я понятия не имею. И сегодня доктор оговорился, едва не выдав мою тайну. Не нужно, чтобы Розарио знал, кто я на самом деле, иначе... Мне даже голос пришлось изменить, чтобы быть Валерией... Ну, ничего страшного. Теперь он пойдет на поправку. А на остальное плевать.
Сейчас, сидя около его кровати, смотрела, как он спит.
– М...
– полухрип-полустон совался с его губ, сердцебиение участилось, и я помчалась за доктором, боясь, что может слишком поздно. Где-то читала, что так у пациентов наступает кризис, который приведет либо к жизни, либо...
– Ну-с, Валерия. Огромное вас спасибо. Вы только что спасли этому молодому человеку жизнь. Теперь я уверен, что он пойдет на поправку, ведь у него есть такой ангел-хранитель, как вы, - тепло улыбнувшись, доктор удалился из палаты, новь оставив меня наедине уже с проснувшимся парнем.