Удержи мечту
Шрифт:
– Что же вас так изменило? Стероиды? Байрон хмыкнул и занялся луком.
– Я стал заниматься спортом и постепенно набрал вес. Но в двенадцать лет я был жутко нескладным.
– Я тоже, – призналась Кейт, вспомнив свои подростковые страдания. Какие были переживания из-за этой чертовой худобы! «Хотя все равно так и осталась дохлятиной», – невесело усмехнулась она про себя. – Ужасный возраст.
– Так вот, Морис пообещал научить меня защищаться, но поставил условие: сначала я должен был научиться готовить. Чтобы стать самодостаточным, утверждал он, нужно одинаково
– А моим кошмаром была Кэнди Доралл, сейчас ее фамилия Личфилд, – доверительно сообщила Кейт.
– Колючка Кэнди Личфилд? Такая рыжая, наглая девица с лисьей мордочкой и неприятным визгливым смехом?
Любой человек, так точно описавший Кэнди, заслуживал благосклонной улыбки.
– Знаете, вы начинаете мне нравиться.
– А вы хоть разок врезали Кэнди по ее точеному носику?
– Это не ее нос. Это результат пластической операции. – Кейт сунула в рот кусочек перца. – Конечно, мы ее не били, но пару раз запирали голой в раздевалке.
– Неплохо, но это девчачий способ. Я же попросту отколошматил Курта, спас тем самым свое мужское достоинство и сразу завоевал репутацию настоящего «мачо»! А кроме всего прочего, научился готовить шоколадное суфле, за которое не жалко жизнь отдать.
Когда Кейт от души рассмеялась, он перестал резать лук и внимательно посмотрел на нее.
– Еще разок, пожалуйста! – Она не отреагировала, и Байрон покачал головой. – Вам нужно побольше смеяться, Кэтрин. У вас очаровательный смех – искренний и мелодичный. Нечто похожее можно услышать из окон борделя в Нью-Орлеане.
– Будем считать, что вы сказали комплимент, – она поглядела на Байрона поверх своего бокала с водой. – Но я редко смеюсь на пустой желудок.
– Сейчас мы это исправим!
Де Витт бросил в раскаленное масло мелко порубленный чеснок, и кухню немедленно заполнил несравненный аромат. За чесноком последовал лук, а через некоторое время он снял со сковородки крышку и вывалил туда очищенные креветки и гребешки.
Кейт подумала, что Байрон сейчас похож на ученого, колдующего над ретортами в своей лаборатории. Он плеснул в сковородку немного белого вина, посолил, добавил щепотку какой-то специи, пояснив, что это имбирь, потом быстро все перемешал и вывалил туда же порезанные овощи.
В ресторане бы Кейт не успела за это время просмотреть меню, а сейчас перед ней уже стояла полная тарелка.
– Вкусно! – совершенно искренне восхитилась она. – Очень вкусно. Почему вы не стали шеф-поваром?
– Нельзя каждое свое хобби превратить в профессию.
– Ах, да! Вы еще любите разговоры за едой и старые машины…
– Коллекционные машины!
Байрону нравилось наблюдать, как она ест. Меню он продумал заранее, решив приготовить для нее что-нибудь вкусное и полезное. Он представлял себе, что Кейт питается всякой дрянью и держится на таблетках. Неудивительно, что она такая худенькая!
– Если хотите, могу вас научить.
– Чему?
– Готовить.
Кейт
– Разве я сказала, что не умею готовить?
– А вы умеете?
– Нет, но я же не говорила, что не умею! Ну, ладно; наверное, об этом нетрудно догадаться… Просто я не вижу большой необходимости, когда существует доставка еды на дом или, на худой конец, микроволновая печь…
Так как она отказалась от вина, Байрон тоже пил воду.
– Вы, наверное, самый постоянный посетитель «Макдоналдса».
– Ну и что? Быстро, удобно, сытно.
– Нет ничего ужасного в том, чтобы время от времени поесть жареной картошки, но когда это становится основным питанием…
– Ради Бога, не начинайте снова, Байрон! Я сюда пришла не за этим. – Вспомнив свой план, Кейт тут же перешла к его осуществлению. – Как вы заметили, я не жалую людей вообще, а в особенности малознакомых, если они вмешиваются в мою жизнь.
– Значит, нам надо познакомиться поближе.
– Нет, не надо! – Как все-таки ловко он умеет заговаривать зубы! Ведь она собиралась с самого начала задать ему настоящую трепку, но совсем забыла об этом. – Может быть, вы действовали из лучших побуждений, но вам не следовало идти к Джошу.
– У вас удивительные глаза, – чуть прищурившись, перебил Байрон. – Не знаю отчего. Может, оттого, что они такие большие и темные, а лицо – узкое? Но они производят совершенно потрясающее впечатление.
– Это одна из ваших примочек?
– Нет, просто наблюдение. Я вдруг заметил, что ваше лицо состоит из сплошных контрастов. Чопорные высокие скулы, широкий чувственный рот, нос с горбинкой, огромные, как у лани, глаза… Все это, казалось бы, не может сочетаться, а у вас сочетается. Лучше, конечно, если бы вы не были такой бледненькой и усталой, но и теперь ничего – это придает вам налет некоторой щемящей хрупкости.
Кейт вскинула голову.
– Не такая уж я хрупкая. И не усталая. А главное – мое лицо не имеет ни малейшего отношения к теме нашего разговора!
– Наверное, но оно мне нравится. Должен сказать, оно мне и раньше нравилось – когда вы сами мне еще совсем не нравились. Что-то я совсем запутался… Слушайте, Кейт, – сказал он, кладя руку на ее сцепленные пальцы. – Зачем вы так стараетесь меня от себя отвадить?
– Ничего я не стараюсь! Просто я – не в вашем вкусе, а вы не в моем.
– Это верно, – согласился он. – Но иногда хочется попробовать чего-нибудь… новенького, непривычного.
– Я вам не экзотическое блюдо! – Кейт вырвала руку и отпихнула от себя тарелку. – Я пришла сюда, чтобы, как вы выразились, «цивилизованно побеседовать», а вместо этого…
– По-моему, мы прекрасно беседуем.
– Не смейте говорить со мной таким рассудительным тоном! – Она зажмурилась и начала считать до десяти, но сосчитала только до пяти. – Ненавижу рассудительный тон! Я согласилась поужинать с вами, чтобы все до конца прояснить, но стоит вам заговорить подобным образом, я сразу начинаю злиться. Я прошу вас об одном: перестаньте вмешиваться в мою жизнь! Не знаю, как втолковать вам это, чтобы вы наконец поняли.