Удерживая небо
Шрифт:
Значит, Дальние? А что, с них станется — не моргнув отсутствующим глазом отправить на смерть целую армию, чтобы заполучить одного из подмастерьев Хедина. И притом не простого, а начальствующего над полком! Лакомая добыча, что говорить. Тем более что с Гелеррой у Дальних свои счёты — именно она возглавляла ту атаку, когда их вышибали из заветного мирка…
Но если это Дальние, то что же делать? Где искать пропавшую?
…В незапамятные времена своего первого восстания Ракот слыл мастером подобных хитростей — открыть неприметный портал и прежде, чем враг опомнится, внутри его твердыни уже добрая толика верных, как смерть,
Чёрные глаза Ракота зло сощурились. Брат Хедин умён и расчётлив, однако отчего ему, Ракоту, всё чаще и чаще кажется, что в расчёты вкралась какая-то мелкая и неприметная, но от того не менее значимая ошибка? Ошибка, сперва почти ни на что не влияющая, однако со временем становящаяся почти неисправимой?
…Не всегда сгодится тонкий скальпель хирурга. Иногда нужен боевой молот. Открытая война, штурм, битва — лицом к лицу. О, да, конечно же. Закон Равновесия, как он «мог забыть»!.. Хотя на самом деле Ракот о нём не забывал ни на миг. Просто чем дальше, тем более простым и заманчивым казалось ударить всей отпущенной им, Богам, мощью. Что же до последствий… в конце концов, открыть порталы и вывести народ из обречённого мира не так уж и сложно, тут нет ничего невозможного. Для Познавшего Тьму «подобная цена неприемлема», ну, а Ракоту всё чаще кажется, что Упорядоченное настойчиво требует от них именно решительности. В конце концов, огромный мир вокруг них поистине безжалостен, но в безжалостности этой заключено милосердие истинной, дикой природы. Древо не льёт слёзы над слетевшим листом. Пчелы в гнезде не станут оплакивать сгинувшую товарку. Хищник догоняет слабого, больного или старого. Жизнь должна продолжаться, и цена бытия многих — смерть тех, кому не повезло. Кто не лучше и не хуже, кем, как медяками в лавке, расплатились за хлеб, потому что надо есть и надо кормить голодных детей.
Познавший Тьму на подобный размен не соглашается и не согласится. Бойня Пяти Миров оставила слишком глубокие шрамы, такие не зарастают — даже у Нового Бога и особенно у Нового Бога.
Ракот без споров уступил известное первенство названому брату. В конце концов, именно Познавший Тьму вытащил его, Ракота, со Дна Миров, развоплощённого по приговору Поколения и Молодых Богов. И именно его, Познавшего Тьму, стратагемы работали все эти бессчётные на первый взгляд годы. Во всяком случае, работали до недавних пор…
Многое, если не всё, изменилось с появлением Императора. Человек, отдавший жизнь за свой мир, за мир Мельина, за державу людей, и по странному капризу не то Судьбы, не то Смерти сделавшийся хранителем нового мира, слившихся Мельина и Эвиала.
Неисчислимые эоны протекли с того мига, как с жизнью расстался последний из учеников Ракота, отказавшийся, как и все они, покинуть наставника в последние отчаянные дни, когда защитники Тёмной Цитадели держались в последнем бастионе, уже прекрасно понимая, что это — конец.
Никогда больше, поклялся тогда Ракот. Это ведь не просто твари из Тьмы, сбившиеся вместе полчища чудовищ. Это те, кто, вроде Трогвара, сами выбрали свой путь.
Их нет. Никого. И даже потом, став Богом, Ракот не отыскал их и в посмертии. Крепко били тогда Молодые Боги, велика была их сила…
Императора уже не убить — он умер один раз. Когти, что уволакивают души после гибели тела к Спасителю, Демогоргону, в местную преисподнюю или
Но зато ему открыт тонкий мир. Стихиалии и элементальные силы, привидения и эманации, странствующие аппарации, не находящие сна даже за дверью гроба, души, воплощения звериных покровителей, Древние Боги — вернее, божки, настоящие Древние все пали на Боргильдовом поле — все открыты ему. И теперь вместе с Налликой, бывшей девой Лесов из свиты кроткой Ялини, Трогваром и теми немногими, кто прижился в Храме Океанов — им хранить новый мир, следить, чтобы алчные нежить и нелюдь не ринулись пировать, пока ещё не установился баланс, пока потоки магии, пронзающие новорождённый мир, по-прежнему пребывают в хаосе…
Ты просто боишься думать, что Гелерра потеряна, зло подумал Ракот. Ты отказываешься признать поражение, оно для тебя нестерпимо. Но правде надо смотреть в лицо — кто-то оказался настолько ловок, что увёл адату прямо у тебя из-под носа, сударь мой Новый Бог.
И кто это — теперь уже не так важно. Важно, что они есть. Возникшие из ниоткуда, как и Игнациус Коппер, интригу какового — если уж начистоту — сидевший в Долине Магов, шедший с Коппером в Эвиал Хаген проморгал начисто. Конечно, бывший хединсейский тан так и остался в душе таном, предводителем вольной морской дружины, никак не хитроумным и осторожным доглядчиком и дознавателем, умеющим по мельчайшей детали восстановить главное — но разве не мог брат Хедин послать туда кого-то более подходящего?! Какую-нибудь хитроумную красотку из тёмных эльфов, знающую, как втираться в доверие к пожилым архимагам?
Нет, погоди. Никто из подмастерьев Познавшего Тьму не согласится на такую роль. Хаген бдительно следил за магами Долины, добился их известной полезности — они лечили, просвещали и защищали порядок во многих мирах — но хитрого архимага Игнациуса раскусил бы, наверное, только сам Хедин. Так что не возводи напраслину на братнего Ученика, справедливость всегда была у тебя в крови, Восставший.
С чем теперь возвращаться к ждущим его хединским подмастерьям? Со словами — «здесь мы уже ничего не сделаем»? «Выступаем дальше»?
Чёрный меч взвился и рухнул, вонзившись в податливую, не способную дать сдачи землю.
Можно сжевать собственный язык, повторяя обессмыслившееся «я не сдамся». Можно положить всех до единого подмастерьев, мечась в бесплодных поисках Гелерры, только чтобы «не потерять лицо». А можно махнуть на всё это рукой, сжать зубы и признать очевидное. После чего заняться выполнимым.
…Когда Ракот Повелитель Тьмы явился обратно в лагерь, взгляда его не смог выдержать никто.
«Где я? Что это за место, нет, вернее, что за места? — терзалась Гелерра. — Как я здесь очутилась и как отсюда выбираться? И почему, почему, почему никто из нас, истинных учеников великого Хедина, никогда ничего не слыхал об этих краях?!»
Последнее особенно выводило из себя. Великий Хедин ничего от них не скрывал, щедро делился всем, даже самым тайным знанием. А это?!
…Нет, на Межреальность не походит нисколько. Межреальность — она как мир, там есть и тяга, и есть чем дышать, если, конечно, не забредёшь куда не следует.