Удивительная история Мэри Стенз

Уэйд Роберт

— Конечно, вы правы, — задумчиво произнес Хеннингер. — Но вы же знаете, мои редакторы все время охотятся за необычными, сенсационными историями. Такова уж политика «Наблюдателя». Я думаю, Дарк просто не понял сути дела, к тому же он журналист и, очевидно, очень мало знает о ваших рекламных планах.

— Так же подумал и я, — ответил Фаберже, снисходительно улыбаясь. — Разумеется, мы приветствуем всяческую поддержку со стороны прессы, особенно если речь идет о новой продукции. Должен признаться, я чувствую себя немного виноватым, что вообще завел разговор

об этом. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я пытаюсь повлиять на редакционную политику одного из ваших журналов…

— Что вы, что вы! — прервал его Хеннингер, великодушно махнув рукой. — Я очень рад, что вы об этом сказали. Подобные недоразумения время от времени случаются, и куда лучше уладить их, пока не причинен вред. Я позабочусь о том, чтобы секрет «Красотворца» был сохранен — по крайней мере, на редакционных полосах «Наблюдателя», если не на его рекламных страницах.

— Вы очень любезны, Чарльз. Фаберже подозвал официанта.

Мне кажется, — весело сказал он, — такой приятный завтрак нужно достойно завершить… Эй, подайте нам «Арманьяк»!

— «Арманьяк»! — эхом отозвался Хеннингер. — Великолепно!

Глава семнадцатая

Принеся папку с материалами о «Черил» в редакцию, Пол Дарк ежедневно посвящал ей час или немного больше: просматривал черновики, редактировал и переписывал отдельные места рукописи — одним словом, тщательно шлифовал, подготавливая к последующей публикации. Окончательный вид репортаж должен был принять в руках Колби и Майерса, в комнате литературных редакторов, однако думать о сдаче рукописи было, пожалуй, еще рановато; в первую очередь, не хватало кое-каких дополнительных сведений. Примерно за неделю до публикации, думал Дарк, он передаст рукопись и фотографии Диксону, секретарю редакции, и тот через технический отдел свяжет его с печатниками и гравировальщиками. Но этот день был еще далеко — где-то через месяц или даже больше.

Бренда Мэйсон была в восхищении.

— В наши дни редко кому посчастливится напасть на такой яркий случай кричащего надувательства публики, — говорила она. — Этот репортаж ощутимо подорвет репутацию фирмы «Черил» и скорее всего уничтожит «Красотворец» в зародыше. Единственно, кого мне искренне жаль, это Мэри Стенз. Боюсь, ее буквально распнут.

— Вряд ли, — возразил Дарк. — Скорее наоборот — весь этот шум только пойдет ей на пользу. Что ни говори, ее красота подлинная, и этого у нее никто не отнимет. Она хочет стать актрисой, и теперь имеет все возможности осуществить свою мечту.

— Одна только красота еще не делает женщину актрисой, — не сдавалась мисс Мэйсон.

— Однако способствует этому. Впрочем, я считаю, что и таланта ей не занимать. В определенном смысле этот удар по «Красотворцу» может открыть перед ней широкие перспективы. Тысячи людей захотят собственными глазами увидеть девушку, которую сделал красавицей эскулап, отсидевший в тюрьме за подпольный аборт. Такая реклама в наше время стоит многого. Завтра Мэри Стенз может стать знаменитостью.

— Будем надеяться, выйдет по-твоему, —

пробормотала мисс Мэйсон. — Что касается меня, я думаю, ее ждут тяжелые испытания.

— Меня это не касается, — решительно заявил Дарк. — Единственное, что имеет для меня значение — репортаж.

На следующий день перед самым обеденным перерывом его вызвали в кабинет ответственного редактора. Безил Бомон сидел за столом, рисуя что-то на листке бумаги. Он указал Дарку на кресло.

— Послушайте, Пол, — немного смущенно начал Бомон. — Вы помните, несколько дней назад мы беседовали с вами о репортаже, посвященном новому косметическому средству. «Красотворец», если не ошибаюсь?

— Совершенно верно, — ответил Дарк. — Работа продвигается успешно.

Бомон помолчал, потом глубоко вздохнул.

— Боюсь, вам придется отказаться от него. Этот материал не для нас.

Дарк пристально посмотрел на собеседника, не совсем понимая его.

— Это распоряжение совета директоров, — пояснил Бомон. — Точнее говоря, самого Чарльза Хеннингера. Репортаж запрещено печатать.

— Погодите, Безил, — сердито произнес Дарк. — Ведь это же не какой-то проходной репортаж, а важное разоблачение. Мы должны напечатать его. Вы сами говорили…

Бомон пожал плечами.

— Я понимаю, Пол, но я же не глава концерна «Стайн-Хеннингер». Я зарабатываю себе на жизнь так же, как и вы. Шеф велел, чтобы до его дальнейших распоряжений на страницах журнала и словом не упоминали о какой-либо продукции фирмы «Черил», в том числе и о «Красотворце».

— А знает ли Хеннингер, о чем идет речь в этом репортаже?

— Не мое дело учинять допрос главе концерна, — раздраженно ответил Бомон. — Если он запрещает печатать какой-то материал, то для меня это означает, что материал не выйдет в свет. — Он ткнул пальцем в Дарка. — И для вас тоже.

— Но почему? Почему?

— Не знаю. Какие-то тайные пружины. Кто знает, может, он один из самых больших акционеров фирмы «Черил».

— Нужно, чтобы кто-нибудь объяснил ему положение, не унимался Дарк. — Я потратил на этот репортаж столько времени и знаю наверняка: это именно то, что нужно «Наблюдателю». Скажу больше: напечатать его — наш гражданский долг. Хеннингер не имеет права запрещать такой важный материал.

— Он глава концерна и ответственный директор, — спокойно ответил Бомон. — Он платит нам деньги и имеет право на все.

— Но репортаж уже почти готов, это подробное освещение злободневного общественного вопроса.

Бомон терпеливо вздохнул.

— Единственный злободневный вопрос для нас с вами, Пол, состоит в том, будем ли мы и дальше работать в «Наблюдателе». Наверное, Хеннингер имеет на то свои причины: возможно, какие-то политические соображения, или давление со стороны рекламодателей, а может, он хорошо знаком с кем-то, причастным к этому делу.

— Я сам знаю несколько таких людей, Безил. Один из них — девушка, которой мы должны заплатить по фунту за слово за ее участие в разоблачении. Я не могу оставить ее ни с чем.