Удивительное соседство

Росс Лия

Нина поправила свои светлые волосы, заправляя пряди за ухо, и вышла в коридор, разговорившись со Львом. Думаю, им есть что обсудить.

— Чокнутый же у тебя хозяин.

— Сама не ожидала такого. Он, конечно, казался странным, но не до такой степени, — я обняла себя руками, упираясь спиной в стену. Добрынин подошел ближе, внимательно рассматривая меня с головы до ног.

— Ты и правда заболела сильно?

— Слишком плохо выгляжу, да?

— Ты всегда выглядишь превосходно, — он улыбнулся, задержав

на мне свой пристальный взгляд голубых глаз, а после двинулся на выход. — Обязательно лечись.

Лео ушел. А я еще минут пять стояла, как дурочка, в прихожей и пыталась переварить его сказанные слова. Это что, был комплимент?

* * *

Я не заметила, как прошло целых три дня. Нина захаживала ко мне чуть ли не по три раза на дню, чтобы проверить мое состояние и проверяла температуру, пью ли я лекарства и даже чуть ли не с ложечки кормила, чтобы не ходила голодной. Но еда не особо лезла в горло, вызывая отвращение из-за саднящей боли.

Даже не было никакого желания садиться за мольберт, чтобы хоть как-то отвлечься от болезни, но рука не поднималась взять кисть в руки и попробовать написать что-то. Моя фантазия вмиг испарилась, будто ее и вовсе не было.

Хотя, когда Леонид приходил меня навещать, что-то внутри пробуждалось на мгновение. Возникало то самое неистовое ощущение написать его портрет, стоило мне понаблюдать за ним со стороны, когда он просто игрался с Моцартом. Добрынин даже переживал о моем здоровье и приносил целую кучу фруктов и овощей, спрашивал, хочу ли я еще что-то, но в ответ только крутила головой, понимая, что все равно ничего не съем.

И только сейчас мне стало полегче. Небольшой аппетит разыгрался, и я приготовила себе пышный омлет с красными помидорами, предварительно их поджарив с мелко нарезанным луком. Аромат был просто превосходный.

Я налила себе горячий кофе с молоком, положила половину омлета на тарелку и поставила все это на стол. Но перед тем, как сесть завтракать, решила проверить миски у Моцарта, который был вечно голодным. Мопс бегал вокруг меня, высунув свой розовый шершавый язык и ждал, когда же я наконец положу ему еды.

Насыпала корм, во вторую миску добавила воды и только потом вернулась на кухню, собираясь сесть за стол. Но мой телефон, до этого лежащий на кухонной тумбе, начал разрываться от звонков.

— Не дают спокойно поесть.

Беру его в руки и вижу контакт «Ира».

О, снова подруга. Калинина тоже все эти дни тряслась над моим здоровьем и предлагал много раз приехать, помочь, но я отказалась, так как в квартире и так хватало вечных гостей. То Нина, то Лео. И так они менялись друг за другом.

— Алло.

— Лерчик, ну ты как сегодня? — она и правда беспокоилась за меня.

— Как огурчик. Вот, только села поесть, — вздыхаю, посматривая голодным взглядом на тарелку. Не люблю есть и разговаривать

по телефону одновременно.

— Ой, прости. Я вот что хотела сказать: планируешь сегодня куда-то поехать?

— А что?

— Есть предложение. Ты говорила, что Адриан предложил тебе моего Сережу для сотрудничества. Мы как раз собираемся в галерею по работе, может приедешь? — спросила подруга.

Я-то не против. Как раз надо уже решать с этим вопрос: с кем мне будет лучше работать. С Самойловым или же с Добрыниным. Выбор невелик, но пока мне больше симпатизирует Леонид. Возможно это из-за того, что мы с ним знакомы.

— Да, давай. Во сколько? — все же сажусь за стол, продолжая поедать глазами остывающий омлет.

— В два часа на Октябрьской, — голос Иры повеселел, как только я согласилась на встречу. Ну хоть с Калининой немного поболтать успеем. И возможно она мне и поможет определиться с выбором наставника.

— Хорошо. Там и встретимся.

Ира чмокнула в телефонную трубку и отключилась. А я наконец смогла приступить к завтраку. Нежная и пористая структура омлета обволокла мой рот, а еле соленый и сливочный вкус придали этому свою изюминку. Все простое — вкусное.

Как только я закончила трапезу, все убрала в раковину и помыла с моющим, оставляя все это сушиться на полотенце. И вдруг меня осенило — Мира должна сегодня вернуться с Турции. Наконец-то. Мелкая не была на связи целых две недели, а я ведь так сильно волновалась за нее. Еще и Леша хорош — тоже не никак не объявлялся.

Вот тут-то я и решила пойти сразу к Добрынину и наконец узнать, что там с братом. Может быть они с ними связывались, с родителями. Но не думаю, что Мирослава не стала бы заявлять о себе, если бы у нее была эта возможность.

Я подняла волосы вверх, затянув покрепче резинку. Посмотрела в зеркало, чтобы убедиться в том, что не лохматая и выгляжу вполне опрятно. Надеваю резиновые тапочки и выхожу в коридор, заприметив грустную Людмилу Валерьевну.

Женщина стояла в одном цветастом халатике, в котором я ее так часто видела, и осматривала потускневший цветок, который склонился вниз. Его листья почему-то стали возле острых кончиков желтеть и трескаться, иссыхая. Для нее — это любимое дело, ухаживать за цветами, так что она не просто так расстроена.

— Людмила Валерьевна, что-то случилось?

— Я та еще дура, — шептала она, стирая мелкие слезы с уголков глаз. — Совсем растяпа.

— Зачем вы так о себе? — подхожу к ней ближе, обнимая за плечи. Мы никогда нормально не общались, чтобы вот что-то обсудить, о чем-то конкретном поговорить, узнать, как вообще у нее дела. Ну вот как-то не заладилось у нас с этим — всегда перекидывались парой фраз, чтобы не казаться черствой и безразличной к своим соседям, с которыми живут бок о бок целых два года.