Удивительные донумы
Шрифт:
Влияние Финикии на развитие экономики и культуры Средиземноморской цивилизации, а значит, и Европы трудно переоценить. Многие греческие города возникли на месте финикийских поселений, и среди них Таре, родина апостола Павла, и знаменитый Коринф. Главный соперник Великого Рима, столица могучей империи, располагавшейся на территории сегодняшних Туниса, Марокко, Алжира и Южной Испании, город Карфаген был также основан финикийцами, вероятно, в 814 году до н. э. Даже боги финикийцев проникли в религии соседей. Ханаанеи поклонялись силам природы, два из их главных божеств были Отец Небо и Мать Земля. Отец Небо, бог Ваал, отвечал за урожаи и дожди, ему приносились жертвы; чтобы не портить отношений со столь грозным богом, греки отождествили его с Гелиосом, а римляне — с Юпитером. Богиню-мать у финикийцев звали Астарта, а греки отождествляли ее с Афродитой. Древнефиникийский бог плодородия Адон
Красавица Европа, одна из героинь греческой мифологии, чьим именем названа часть света, считалась дочерью финикийского царя Агенора. А брат Европы Кадм научил греков пользоваться финикийским алфавитом. От греков алфавит через латинскую письменность распространился на всю Европу, а на Востоке финикийский алфавит через арамеев перешел к евреям и арабам.
Даже если бы у Финикии больше не было перед человечеством никаких других заслуг, одного изобретения алфавита — около тридцати магических значков, позволивших в середине II тысячелетия связно и доступно излагать мысли письменно, — достаточно, чтобы считать финикийцев великим народом.
Шло время, сменялись правители и династии, взошла и закатилась звезда Финикии, потомки ханаанеев растворялись в бурлящем потоке средиземноморских и переднеазиатских цивилизаций, сплавлялись с десятками народов в единое целое. Рушились, строились и снова сравнивались с землей города волею персидских, греческих, византийских, арабских, турецких правителей, но, как сказочная птица Феникс, возрождались из пепла финикийские поселения, сверкая новым великолепием. Один из важнейших финикийских городов, Арадус, точнее, крепость на его островной части, продолжал играть значительную стратегическую роль вплоть до крестовых походов, хотя постепенно его экономический центр смещался на материковую часть. Поселение на берегу, поскольку находилось напротив острова, называлось Анти-Арадус или Антарадус. Византийцы пытались переименовать его в Константинию, однако крестоносцы вернули ему прежнее название, которое в их устах звучало как Тортоза, а в наш век пришло как Тартус, а остров так и остался Арадусом (или Арвадом). Город Банияс, который при греках назывался Баланея, при византийцах — Левкас, при крестоносцах — Валения, на протяжении сотен лет считался одним из крупнейших экспортеров древесины.
Угарит погиб около 1200 года до н. э., предположительно от землетрясения. В 16 километрах от его руин девять ьеков спустя, на месте поселения Рамита, возник новый город. Его заложил греческий полководец Селевк, с тремя другими греческими военачальниками — Птолемеем, Антигонием и Антипатром — разделивший империю Александра Македонского, и в честь своей матери назвал Лаодикея. Расположенный в удобной гавани, город при греках сделался важным портом, что обеспечило ему бурную, насыщенную событиями историю, знавшую взлеты (римский император Септимий Север (146–211), например, перевел в Лаодикею сирийское архиепископство, до того пребывавшее в Антиохии) и падения, когда в 947 году византийский император Иоанн Цимисхий предал ее огню и мечу. Спустя сто лет францисканцы назовут Лаодикею Ла Лиш, а еще через триста лет она станет известна как Латакия.
Каких бы сверкающих вершин ни достигал в иные исторические времена Левант Благословенный, с уверенностью можно сказать, что они не идут ни в какое сравнение с тем, что мы видим сегодня.
Если отправиться вдоль Средиземного моря от ливанской границы на север, то города, в буквальном смысле выросшие на древних фундаментах, встанут перед нами в своем новом, современном облике.
Сразу за руинами финикийского города Амрита, который был разрушен в III веке до н. э. и от которого остались лишь линии стен, иссеченных морскими ветрами, и две культовые фаллические башни, виднеется остров Арвад. Две с половиной тысячи его жителей до недавнего времени зарабатывали свой хлеб ловлей рыбы и добычей губок, однако сегодня мало кого могут прокормить эти промыслы: рыбы в море становится все меньше, падает спрос на губки. Зато к крепостным стенам, видевшим Александра Великого, Помпея и магистров рыцарских орденов, круглый год стекаются туристы со всех концов света. В Тартусе, забреди они на городской причал, к их услугам расписные моторные лодки, прикрытые зимой от дождя, а все остальное время в году от солнца выгоревшими брезентовыми навесами с блеклой бахромой. Что может быть приятней морской прогулки, особенно в жаркий день, когда голубизну моря слегка рябит легкий, освежающий бриз? Турист переступает через борт, садится на скамью и с ужасом наблюдает, как вслед за ним в лодку забираются еще человек десять-двенадцать местных жителей, до сих пор ожидавших
Если некогда грозный Арадус разделил участь одного из туристских центров, то континентальная его часть, Анти-Арадус, или Тартус, уверенно набирает силу как крупный порт Средиземноморья, с которым по грузообороту в Сирии может состязаться одна Латакия. Всего двадцать пять лет назад, в 1960 году, при содействии чехословацких специалистов началось строительство современного порта Тартус, а сегодня площадь его, измеряемая квадратными километрами, покрыта боксами складов и административными зданиями, усеяна стрелами кранов и вилами автопогрузчиков: по ней снуют сотни трейлеров, грузовиков, тракторов и вагонеток. Пропускная способность порта доведена до 12 миллионов тонн в год, и к причалам, глубина у которых колеблется от 4 до 13 метров, могут подходить сразу сорок судов водоизмещением до 40 тысяч тонн. Расширяются причалы для погрузки фосфатов, сирийская нефть по трубопроводам течет в нефтехранилища порта.
Как и почти повсюду в Сирии, в Тартусе есть объекты, представляющие немалый интерес для туристов. Прежде всего это древнейшая христианская церковь Тартусской богоматери. В 387 году землетрясение разрушило ее, однако алтарь и икона богоматери уцелели. Путеводители утверждают, не приводя, правда, никаких убедительных доказательств или ссылок на источники, будто алтарь был освящен апостолом Петром во время его путешествия из Иерусалима в Антиохию, а икону-де писал святой Лука Евангелист. Церковь окружают развалины фортификаций крестоносцев-тамплиеров.
В 40 километрах к северу от Тартуса, между подковой небольшой бухты, намытой горной речушкой, и угрюмыми лиловыми скалами, самую высокую из которых венчает неприступный средневековый замок Аль-Маркаб, расположился город Банияс. Когда-то это был известный центр морской торговли, важный военно-стратегический пункт, крупный экспортер древесины. Но бухта постепенно заилилась и обмелела, фортификационные сооружения разрушились, а лес беззастенчиво вырубили и вывезли собственные и заморские коммерсанты. К XVII веку город практически прекратил свое существование. «Баланея Страбона, — писал в 1697 году Генри Мондрелл, — которую турки зовут Банеяс… в настоящее время не населена, но ее местоположение свидетельствует о том, что в древние времена это было приятным, судя по развалинам — красиво застроенным, а судя по лежащей перед ней бухтой — удобным и выгодным поселением» [16] . Город тем не менее не умер, напротив, его площадь даже расширилась, он ощетинился трубами тепловой электростанции, крупного цементного завода. В Баниясе построен нефтеперерабатывающий завод мощностью до 6 миллионов тонн в год, и к нефтеналивным причалам, вынесенным далеко в море, сегодня подходят современные танкеры, громадные и сверкающие. словно айсберги.
16
Early Travels in Palestine, с. 397.
Однако, несмотря на столь внушительную индустриальную картину, белые кубики баниясских домиков, спрятавшиеся под розовые панамы крыш и забравшиеся в зелень фруктовых садов и огородов, не оставляют ни малейшего сомнения в том, что этот морской городок живет не столько морем, сколько садоводством и огородничеством, по нескольку раз в год снимая урожаи и заваливая прилавки ближних и дальних базаров апельсинами, лимонами, мандаринами, гранатами, абрикосами, персиками, черешней, помидорами, маслинами, инжиром.
Впрочем, не обязательно за фруктами заезжать на базар; все то же самое можно по сходной цене приобрести прямо у шоссе, притормозив перед любым из бесчисленных придорожных торговцев, как правило мальчишек. И только у них вы купите самый экзотический сирийский фрукт — саббару, которую на прилавках базаров искать бесполезно. Как это часто бывает, то, что самое удивительное для иностранцев, для местных жителей — обыденно и заурядно. Ну какой, в самом деле, уважающий себя взрослый возьмется торговать — смешно сказать — кактусовой шишкой?