Уездный город С***

Кузнецова Дарья

Поручик немного постоял в тишине, повисшей после отъезда судебных: мотор их фургона рычал слабее, чем у мотоциклета, но всё равно было приятно его не слышать.

За всё это время вщевичка не только не очнулась, она и пальцем не шевельнула. Натан приблизился и решительно позвал:

– Аэлита Львовна, что показала проверка?

Та вздрогнула, с трудом скидывая оцепенение, несколько раз торопливо моргнула, непонимающе глядя на поручика – казалось, силилась вспомнить, кто он такой. Наконец Брамс совершенно вернулась мыслями из эмпиреев на усыпанный щебёнкой пустырь, чем очень ободрила следователя, и равнодушно пожала плечами:

– Ничего.

– Как это – «ничего»? – не понял Титов. – То есть ничего примечательного?

Никаких зацепок?

– Нет. – Усыпанный веснушками нос Аэлиты недовольно наморщился. – Проверка показала, что на ней ничего нет. Понимаете? Совсем! Совершенно!

– Признаться, не понимаю, – растерянно проговорил мужчина. – Расскажите, пожалуйста, немного подробнее.

– Ох, ну это же азы! – сокрушённо вздохнула Брамс, но всё же принялась за разъяснения. – Вщи оставляют в мире следы так же, как любой человек: мы пахнем, источаем тепло, оставляем на одежде и предметах пот, волосы, частички кожи. Обыкновенно их следы называют тенью, или умброй на латыни. Вщей много, с каждым годом всё больше, и даже не по науке выполненные, они всё равно извещают окружающий мир о своём присутствии. Порой примитивные штучки вроде, скажем, с любовью вышитого исподнего для ребёнка дают тень более густую, нежели иные сложные приборы. Это очень трудная задача – защитить некий прибор или вщь от действия окружения. Так вот тут умброграф совсем ничего не написал. Показания его в пределах измерительной погрешности, да ещё те тени, которые легли уже от самого прибора.

– И как это возможно? – нахмурился Титов. Всё сказанное девушкой он и прежде знал, не первый год в сыске, но перебивать не стал: проще было выслушать короткую лекцию, чем долго объяснять, что именно ему непонятно.

– Наверное, злоумышленник стёр все следы, – неопределённо повела плечами Брамс.

– Это сложно? Кто мог подобное проделать? – ухватился поручик. Вот и добрались до нужного вопроса: с подобным Титов прежде не сталкивался, поскольку преступления, связанные с деятельностью вщевиков, в Петрограде лежали в компетенции специального отдела Охранки.

– Трудно, – медленно кивнула Аэлита. – Но возможно. Право, было бы очень любопытно взглянуть на его методику, – оживилась она. – И узнать, как именно удалось так аккуратно занизить показатель…

– Аэлита Львовна, кто мог подобное осуществить? – перебил её мужчина. Поймав недовольный, обиженный взгляд, чуть смягчил свою резкость: – Вы же понимаете, что не сможете узнать ответ на этот вопрос, пока мы не найдём злоумышленника.

– Да, пожалуй, проще спросить у него самого, – кивнула Брамс с заметным расстройством во взгляде – понимала, что случится это не прямо сейчас. – Собственно, я знаю всего с десяток человек, – задумалась она. – Хотя, наверное, ещё Антон Петрович мог бы, он порой так нестандартно мыслит! Этой проблемой он…

– Аэлита, постойте, – вновь перебил Титов, даже тряхнул головой, будто пытался привести таким нехитрым образом мысли в порядок. Стащил фуражку, встопорщил пятернёй короткие тёмные волосы, на ярком солнечном свете оказавшиеся не чёрными, а скорее тёмно-каштановыми. Вид его сразу перестал быть франтоватым, больше того, поручик в мгновение уподобился мальчишке-сорванцу. – Я уже ни черта не понимаю. Кого из своих знакомых вы имеете основание подозревать в убийстве? И почему?

– В каком убийстве? – изумлённо уставилась на него Брамс. И тут же возмутилась: – Как вы могли подумать?! Это всё достойные, прекрасные…

– Я верю! – оборвал её Натан, потерянно огляделся, чувствуя настоятельную потребность присесть. Но предсказуемо не обнаружив стула, заложил большие пальцы за ремень и заговорил твёрдо, тоже зайдя издалека: – Очевидно, что тень стёрли не просто так, а в намерении что-то скрыть. Если, конечно, подобное не могло быть результатом естественного природного процесса. Или могло? Тень может растаять самостоятельно?

– Может, но не за один

день, – пожала плечами Брамс. – Если только следов этих изначально было совсем немного и жила утопленница до этого в несусветной глуши, в какой-нибудь пещере…

– Значит, эту версию мы пока оставим, – кивнул Титов. – И выходит, тень стёр именно тот, кто отправил бедняжку в плавание по реке, верно? И незадолго до собственно спуска, иначе она могла бы нацеплять на себя по дороге что-то ещё. Так?

– Да, это неизбежно, – кивнула Аэлита.

– Прекрасно. Вы сказали, что знаете около десяти человек, способных на подобное действие, значит, именно один из них и столкнул покойницу в воду? Ну как же нет, если мы вот только-только решили, что сделал это один и тот же человек, – хмыкнул он иронически, когда в ответ на вопрос девушка испуганно затрясла головой. – Или подобное мог совершить ещё кто-то, не только эти люди?

– А, вы в этом смысле! – облегчённо улыбнулась Брамс. – Конечно, да. Но в любом случае злоумышленник должен быть вооружён необходимыми приборами.

– Час от часу не легче, – вздохнул Натан. – Какими приборами?

– Понятия не имею, – вновь изумилась Аэлита. – Я же не знаю, каким методом он пользовался и как добился…

– Это я уже понял, – опять оборвал её мужчина.

Мгновение помолчал. Выражение его лица сделалось очень решительным, фуражка легла на сиденье мотоциклета, а пальцы ослабили воротничок мундира. Брамс наблюдала за преображением с искренним любопытством: странно было видеть, как безупречный петроградский офицер на глазах всё больше обретает человеческие черты. И пойми, то ли он от природы не прямой словно штык, как видится с первого взгляда, не то метаморфоза эта – следствие благотворного влияния чистого майского воздуха города С***.

– Значит, так. Давайте по порядку…

«По порядку» заняло более получаса. Натан за это время буквально взмок, но зато мог собой гордиться: из вщевички он вытряс, кажется, все полезные сведения. Которых по сути начатого дела, увы, оказалось прискорбно мало, и сузить круг подозреваемых без установления личности девушки не представлялось пока возможным. Со слов Аэлиты, операция, проделанная с покойницей, пусть и являлась довольно сложной, но была по плечу любому достаточно сильному и опытному вщевику или даже, при большом желании, обычному человеку, сведущему в тонкостях этого ремесла, вроде инженера или даже энергичного любителя. Таковых же в городе С***, промышленном и потому весьма передовом, было в достатке. Да и оснащение для такой операции было возможно добыть, не прилагая к тому титанических усилий, или вовсе изготовить самостоятельно.

Куда больше времени у Титова ушло на то, чтобы разобраться в самой вщевичке. Сейчас он очень явственно вспоминал слова Чиркова о том, что порой возникает впечатление, будто Брамс намеренно издевается. В голове с большим трудом укладывалось вот это противоречие: как настолько умная, талантливая девушка может быть в некоторых вроде бы близких ей вопросах такой… мягко говоря, несообразительной, а попросту – дурой. Поэтому чудилось, что она не искренне недоумевает, а дразнит собеседника.

Но Титова не из пустой лести называли одним из лучших следователей столицы и активно сватали в Охранку ещё там, в Петрограде. За эти полчаса он не только получил от Брамс нужные ответы, но даже сложил в голове примерное представление о том, как эта девушка думает. Безусловно гений во всём, что напрямую касалось вщей, она была до нелепости наивна в вопросах общения и до абсурда не разбиралась в людях, не понимала их и не чувствовала. Она держалась легко и уверенно, когда с ней говорили прямо и по существу, с точностью математических формул; иносказаний не принимала совершенно, даже на уровне эзоповых классических басен, а изъяснение самыми простыми и прозрачными для обыкновенного человека намёками быстро повергало её в уныние, обижало и даже злило.