Угасание

Смедман Лиза

Из прутика в сторону палубы вылетело множество нитей. Некоторые снесло завывающим ветром, но большая часть прилипла накрепко. Они образовали на белой, как кость, палубе клейкое пятно — пятно паутины, становившееся все толще, по мере того, как все новые нити слетали с конца прутика. К тому моменту, как заклинание было закончено, паутина стала уже с полшага толщиной, и овальное пятно сделалось похожим на кокон.

Отбросив прутик, тут же подхваченный ветром, Фарон выудил из кармана кусочек битума и сунул его в рот. Он проглотил вязкую массу, слегка поперхнувшись, поскольку паучьи шерстинки, добавленные в битум, царапали горло, потом изогнул

пальцы на манер паучьих ног и легонько забарабанил ими по груди. Кончики пальцев мгновенно сделались липкими — настолько, что мокрый пивафви потянулся за рукой, когда он убрал ее.

Осторожно, продолжая держаться за линь, Фарон передвинул ногу от мачты и почувствовал, что его ботинок прилип к палубе. Тогда, медленно, придерживаясь за кренящуюся палубу одной рукой, он направился к кокону паутины.

Фарон не мог распрямиться: корабль клонился под острым углом, бешено кружась в водовороте, полкорпуса его ушло под воду, а другая половина торчала над волнами, а мачты были нацелены точно на центр урагана. Палуба дрожала под ногами Фарона, точно живая, а корабль все кружил и кружил, и его обшивка стонала, будто хор неумерших. Маг слышал звуки — словно доски палубы прогибались под его тяжестью, но к этим звукам примешивались еще какие-то, их он определить не мог.

Вынужденный стоять под таким углом, что у него заболели колени и лодыжки, Фарон пытался удержать равновесие. Упасть теперь значило погубить все. Тем временем завывания ветра в снастях над головой обрели подобие жуткой гармонии, и хлопанье изодранных парусов напоминало неровный стук сердца.

Фарон открыл мешочек, висящий у него на шее. Фигурка внутри не пострадала, несмотря на то, что ветер ожесточенно трепал кисет, в котором она находилась. Разве что хвост немного погнулся. Цепочка, пожертвованная Вейласом, по-прежнему была надежно обмотана вокруг щиколотки фигурки, и заколка тоже осталась на месте.

Не мешкая, Фарон нагнулся — едва не упав в паутину, когда корабль вздыбился на волне, и удержавшись на ногах лишь в самый последний момент, — и погрузил ноги фигурки в паутину с края кокона, прилепив их к палубе. Потом он осторожно воткнул в палубу застежку. Та вошла в костяную планку легко, словно в кусок размокшего мела.

Фарон начал заклинание. Уставившись на демона, зависшего в вышине над мачтой, он нараспев произносил магические слова, вскинув руки над головой и соединив большие и указательные пальцы таким образом, что получились сцепленные друг с другом кольца. Потом он медленно опустил руки к палубе — и довольно рассмеялся, увидев, что демон тоже начал двигаться вниз, на корабль. Подчиняясь силе заклинания, он скользил все ниже и ниже — мимо верхушки мачты, мимо уцепившихся за нее Квентл и Джеггреда, туда, где стоял Фарон. Демон, по-прежнему извивающийся под ударами ветра, по мере приближения словно становился все больше и ужаснее. Так проявилось действие дьявольской ауры, окружающей его. На самом деле демон был лишь немногим больше самого Фарона, но при этом мускулистым, с похожими на кинжалы когтями на руках и ногах и с могучим хвостом, который, казалось, мог перешибить сталагмит. Морда его напоминала крысиную, а кожа была пятнистая и мертвенно-бледная. Когда демон поравнялся с Фароном, направляемый его руками к фигурке на палубе, маг заметил, что от одного уха у него откушен полукруглый кусок. Рана загноилась, и из гнилого мяса высовывались неподвижные черви — тоже жертвы заклинания, остановившего демона во времени.

Присев на корточки, Фарон

коснулся фигурки, потом разомкнул сцепленные пальцы. Едва символическая цепь нарушилась, из опала ударила разноцветная вспышка магической энергии и расплавила фигурку.

Фарон на мгновение ослеп, но сладкий запах растопленного пчелиного воска свидетельствовал о том, что заклинание удалось. Моргая, чтобы разогнать мелькающие перед глазами цветные пятна, мешающие видеть, он вглядывался в стоявшего перед ним демона, надежно прикованного за щиколотку к палубе тонкой свинцовой цепью. Демон все еще пребывал под действием заклинания, останавливающего время, но его красные глаза сверкали от ярости, — похоже, он понимал, что попал в западню.

Фарон махнул Квентл и Джеггреду, приглашая их присоединиться к нему на палубе. По команде жрицы, все еще цепляющейся за его спину, дреглот повиновался. Он соскочил с мачты и надежно закрепился на круто кренящейся палубе, погрузив руки в клейкую массу паутины. Фарон немедленно сотворил еще одно заклинание, подбросив в воздух щепотку алмазной пыли. Силовой купол отгородил их от шторма, погрузив всех троих вместе с демоном в благословенную тишину. Струи воды хлестали по невидимому барьеру и потоками стекали по нему вниз, но внутри было тихо.

Квентл слезла со спины Джеггреда, но продолжала цепляться за его гриву, чтобы удержать равновесие на вздымающейся и опадающей палубе. Она уставилась на демона — языки змей на ее плетке трепетали, пробуя воздух вокруг него, — и наморщила нос. Хоть тело демона и сковывало заклинание остановки времени, от него все равно смердело серой и тухлятиной.

— Он такой мелкий, — насмешливо бросила верховная жрица. — Не сравнить с Джеггредом.

Дреглот, по локти увязший в паутине, одобрительно хрюкнул.

— Пусть его размер тебя не обманывает, — предостерег Фарон, тоже морщась от пыхтения Джеггреда, дыхание которого было почти столь же зловонным, как запах демона. — Один укус этих острых как иглы зубов — и ты парализована.

Квентл попыталась отступить на шаг, но корабль накренился, и нога ее угодила прямо в клейкую паутину. Жрица замахала руками и повалилась на бок. Она неуклюже шлепнулась прямо в самую толщу паутины и немедленно разразилась приглушенными проклятиями.

— Убери это! — вопила она, пытаясь подняться с кренящейся палубы и лишь увязая все глубже. — Убери немедленно!

Змеи ее тоже влипли в паутину и свирепо шипели, срывая зло друг на друге. Джеггред попытался помочь хозяйке, но не смог высвободить руки из паутины. Раздосадованный дреглот принялся рычать на Фарона.

Маг с трудом сумел скрыть улыбку. Смеяться, конечно, не стоило — учитывая, как ощетинился Джеггред, — хотя вид угодившей в паутину жрицы Паучьей Королевы был хорош до неправдоподобия. Маг склонил голову в поклоне.

— Как пожелаете, госпожа. Но тогда вам нужно будет как-то иначе закрепиться на палубе, иначе вы соскользнете с корабля. Позвольте мне, если вам угодно, предложить альтернативу.

Он достал еще один шарик битума и разделил клейкую массу надвое. Потом он дал по кусочку Квентл и Джеггреду и, когда те проглотили их, сотворил заклинание, позволяющее им держаться, подобно паукам, на любой поверхности — даже на мокрой от брызг палубе. Потом он уничтожил паутину.

Поднявшись на ноги, побагровев от подавляемого гнева, Квентл оглядела корабль.

— Я не вижу никакого рта, — бросила она. — Белшазу солгал.

— Это меня нисколько не удивило бы, — сухо заметил Фарон.