Углы и отзвуки
Шрифт:
Реквизиторы проявили настойчивость. Были просмотрены недельные подшивки всех газет на момент самоубийства. Ничего. Я сорвался. Обвинил всю свою команду в отсутствии инициативы. По моему распоряжению помощники отправились по архивам и библиотечным отделам периодики, притащили мне ксерокопии всех материалов, имевших отношение к смерти лидера «Нирваны», однако фраза из четырех слов не попадалась нигде.
Я так и не снял этот заголовок крупным планом.
Его могли бы для меня напечатать, это в кино Дело привычное, но меня по каким-то причинам интересовала только настоящая вырезка.
Теперь, когда сиюминутное раздражение прошло,
Это происшествие наполнило нас неуверенностью. Сами члены съемочной группы поначалу признавали реальность заголовка, многие утверждали, что тоже его видели… Потом все решили, что, наверное, видели какую-то похожую фразу. Возможно, что именно той фразы никогда не существовало, может быть, я ее выдумал или она мне приснилась… или, попросту, такова была моя версия происшедшего.
Но у меня сомнения остаются. Я не настолько хороший писатель, чтобы изобрести такую емкую и такую верную фразу. Нет.
Угол улицы Ареналь и Пуэрта-дель-Соль Рождество
Под предлогом Рождества улица Ареналь блещет украшениями, уместными в наряде проститутки. Общий вид этих гирлянд и разноцветных огоньков скорее напоминает Лас-Вегас, а не рождественский Мадрид. «Живая плоть» [8] заканчивается тем, что герои вязнут в шумной, светлой и красочной пробке именно там, где Ареналь вливается в Пуэрта-дель-Соль. По понятным причинам приходилось снимать во время праздника и пользоваться настоящими городскими декорациями. Нам надо было заснять общий план — машину, зажатую другими машинами, и несколько планов с точки зрения героев — тротуар, запруженный горожанами в шапочках, с пакетами подарков, с «тещиными языками», пьяными, вопящими…
8
Фильм Альмодовара 1997 г.
На самом деле мы отсняли два' плана, а потом изменяли масштаб. Первый мы снимали с балкона отеля «Модерно» в час максимального вечернего скопления народа, перед закрытием универмага «Корте Инглес».
С балкона отеля нельзя было разглядеть ни сантиметра пустого асфальта, улица была сплошь покрыта машинами, в блестящих капотах отражались рождественские огоньки и гирлянды.
Кроме того, шел дождь. Столпотворение было впечатляющее.
Когда подошла пора снимать тротуары, народу на улице поубавилось. Люди были, но не в достаточном количестве. Мне была необходима теснота, чтобы люди с трудом могли двигаться. Мы это предвидели заранее. Добавили массовку на сто человек, некоторые с зонтами, и перемешали их с настоящими пешеходами, устроив неразбериху.
Мы снимали камерой, скрытой в микроавтобусе, чтобы не привлекать внимания. Расположились возле одного из этих колбасных музеев, которые делают торговлю на улице Ареналь таким веселым занятием. Свет изнутри магазинчика и с его витрин заливал весь тротуар. Для съемки этого хватало.
Магазин все еще работал, несмотря на поздний час. Выходили какие-то покупатели.
Мы отсняли этот план несколько раз. Никто
При съемке каждого из дублей рядом со входом в магазин стоял один и тот же человек — пожилой сеньор, который с тоской смотрел то в один, то в другой конец улицы. Этот человек очень хорошо сыграл сам себя, не испортил ни единого дубля. Он просто стоял в центре кадра, возвышаясь над всеми головами, и продолжал поиски, не находя того, кого ожидал встретить. Никто никогда не изучал этого вмешательства обыкновенных людей в съемочный процесс, не задавался вопросом о его периодичности. А ведь в этом и состоит залог хорошей массовки.
На следующий день, когда я просматривал отснятый материал, этот встревоженный старик в центре кадра, поводящий головой из стороны в сторону, сильно меня заинтересовал.
Когда толпа из массовки расходилась, этот сеньор оставался у двери один, в ожидании.
По-видимому, он назначил кому-то встречу у входа в колбасный музей, в самом центре нашего съемочного плана. Но съемки он не испортил: ни разу не посмотрел в камеру и все время держался убедительно и натурально — я имею в виду, всякий раз как набегала толпа и затягивала его в свой водоворот, бедняга старался удержаться на плаву, обеспокоенный тем, чтобы оставаться в поле зрения человека, с которым он назначил встречу.
Старик не догадывался о нашем присутствии, поэтому и его присутствие нам не мешало.
Он, должно быть, думал, что это стечение обстоятельств. В какой-то ситуации к нему даже подошел наш ассистент, но старик настоял на своем. Мне кажется, он не хотел признавать, что все это — киносъемка, так же как не принимал мысли, что на встречу с ним никто не придет. Он не хотел допустить, что его оставили в дураках. Что этот вечер, а возможно, и все его будущее обречены на поражение.
Прошел уже год после премьеры «Живой плоти», а я все еще, бывает, вспоминаю об этом мужчине, вечно ожидающем в глубине фильма — кого-то, кто никогда не приходит и кто — не важно, в какой точке мира показывают этот фильм, — не придет никогда.
Я задаюсь вопросом, назначал ли он встречу в первый раз — или в последний. Было ли это любовное свидание, или же он встречался со старыми боевыми товарищами, как в фильме Стенли Донена и Джина Келли «Всегда хорошая погода»? [9] Ожидал ли он какого-то близкого родственника или, может, незнакомого родственника, как в «Тайнах и обманах» Майка Ли? [10] Возможно, он ждал встречи с девочкой-подростком — или с мальчиком-подростком?
9
Мюзикл 1955 г., в главных ролях Джин Келли, Дэн Дейли, Сид Чарисс, Долорес Грей.
10
Удостоенный в Каннах в 1996 г. «Золотой пальмовой ветви» фильм британского театрального режиссера Майка Ли (р. 1946) о негритянке, узнающей о том, что ее настоящая мать — белая.
Это был слишком общий план, чтобы определить, таилось ли во взгляде старика помимо нетерпения еще и желание.