Угнетатель аристократов
Шрифт:
Будет забавно, если в пакете и правда обыкновенный ковёр. Хотя, в таком случае Игожин ещё больший псих, чем если бы там лежал труп. Ведь если человеку перед сном чем-то помешал безобидный ковёр… то что от этого человека вообще можно ожидать?
Очевидно, что Игожин двигался к помойке. Ограждённые бетонной стеной железные баки находились в десяти метрах. Бедолага уже изнемогал от напряжения и из последних сил тянул этот злосчастный пакет. Хотелось даже подсобить. Но тогда бы ситуация приняла совсем странное положение.
Наконец, спустя
Остаётся вопрос – каким образом он собирается закинуть эту непосильную ношу внутрь? Оставлять пакет рядом с помойкой – опасно. Вдруг кто-то из бомжей решит проверить его содержимое и наткнётся на бездыханное тело. Ну, или на ковёр. Негоже…! Особенно, если на ковёр.
Вот и Игожин думал точно так же. Поэтому, переводя дух, он оглядывался по сторонам и искал выход из сложившейся ситуации.
И, чего греха таить, выбранная Игожиным тактика меня, мягко сказать, удивила. Когда по тротуару мимо него проходил внушительной комплекции мужик, Игожин окликнул его и попросил о помощи.
– Не могли бы вы подсобить? – Усталым голосом спрашивал Игожин.
– А что случилось?
– Да вот… – Он покашлял. – Ковёр нужно в контейнер закинуть. А сил что-то совсем не осталось. Пока тащил, так вымотался…!
"Да ну нахер! Ковёр?"
Конечно же, это ничего не значило. Игожин спокойно мог соврать, дабы ввести мужика в заблуждение. В самом деле, не будет же он говорить ему – "А помогите, пожалуйста, выбросить трупешник…"
– Без проблем. – Согласился мужик и переваливаясь с ноги на ногу, как медведь, подошёл к помойке. – А чего, собственно, рядом не оставите? – Резонно поинтересовался он.
– Боюсь, что бомжи сопрут… – Признался Игожин.
– Так всё равно же выкидываете. Какая тогда разница, кто заберёт? – Не унимался мужик. Похоже, он был немного поддат.
– Понимаете… это ковёр моей матери. А она умерла на днях. Перед смертью велела "похоронить" его именно в этом баке. – Игожин почесал затылок. – Не знаю, чем он ей так приглянулся…
Больше вопросов мужик не задавал. Видимо, опасался, что последующие ответы будут ещё абсурднее.
Между собой они порешили, что Игожин возьмётся за один край, а мужик – за другой. Таким образом, с раскачки, прямо как дети во время купания выкидывают друг друга в воду, они бы закинули пакет в контейнер.
– Тяжёлый у вашей матери ковёр… – Сетовал мужик, готовясь к решающему броску. – Да и формы странной…
– И-и-и, раз! – Синхронно проинтонировали они и пакет с неизвестным содержимым залетел, ударившись предварительно о железный край, внутрь.
– Спасибо вам больше! – Поблагодарил своего спасителя Игожин.
– Не за что… – Недоумённо произнёс мужик и пошагал прочь.
Игожин с повеселевшим видом поковылял домой. Который, судя по всему, находился совсем близко к моему, но с другой стороны двора.
Я, на всякий случай подождав ещё несколько
Всё-таки, любопытство на чаше весов уделало брезгливость и я, подставив небольшую тумбочку, встал возле контейнера. Благо, пакет не укатился слишком глубоко, и залазить внутрь с головой не пришлось.
Я лишь немного окунулся внутрь и рукой дотянулся до пакета. Попробовал подтянуть его к себе. И правда тяжёлый. Килограмм шестьдесят, не меньше.
Фонарный столб, стоявший неподалёку, светил чересчур тускло и с периодичностью раз в пять секунд гас. Поэтому на него надежды не было. А так как на улице было настолько темно, что хоть глаз выколи, пришлось воспользоваться фонариком на телефоне.
Я нажал на кнопку "switch" и содержимое помойки стало видно, как на ладони. Я слегка поморщился, взял попавший под руку сучок и вспорол им туго завязанный пакет.
– Ковёр! – Не удержавшись, с эхом проорал я в мусорку. Внутри и правда находился грёбаный ковёр. Красно-коричневый, со знакомой каждому глазу узорчатой мандалой.
Хотел я было уже спрыгнуть с тумбочки и пойти домой, как обратил внимание на странную жидкость. Она стекала по пакету, ещё совсем свежая.
Капнул чуть глубже, раскрывая складки ковра. Вдруг изнутри на меня взглянула с жёлтым оттенком кожи и неестественно раскрытым ртом – голова. Жидкость, что стекала по пакету, была кровью. Судя по всему, когда Игожин с мужиком закидывали пакет внутрь, то неплохо приложили головою и человека, находящегося внутри.
– Мать твою… – Невольно вырвалось у меня, и я спрыгнул с тумбочки.
Хотя, правильнее было бы сказать не "мать твою", а "мать Игожина". Ведь в той застывшей гримасе я распознал свою бывшую учительницу русского. Ну, не свою, а Санину. Моей же она побыть так и не успела.
Со смешанными чувствами я добрался до дома и, дабы побыть наедине, закрылся в туалете. Ибо на кухне пила чай Татьяна, а в комнате смотрела телевизор Ева.
Итак, что мы имеем? Имеем труп. Как бы странно это не звучало. Выходит, что Игожин Олег Игоревич и правда маньячина. Он для чего-то загубил свою… а, стоп. Вот же я идиот. Нет, это не мать Игожина, конечно же. И не может ей быть. Бывшую учительницу русского увезли в морг и готовят к похоронам.
А эта женщина просто немного похожа на неё. Типичная особа возрастом около пятидесяти с небольшим лишним весом и стёртой внешностью. От пережитых событий я слегка растерялся и сделал поспешные выводы.
Но даже если с ними и не спешить, становится ясно одно – Игожин убийца. Наверное, ассоциация с его матерью пришла не случайно. Скорее всего, все его объяснения перед классом – сплошной блеф. Если он умудрился прикончить какую-то левую женщину, то и с матерью, сто процентов, разобрался тоже он. А вину хотел спихнуть на кого-то другого.