Уго Чавес. Одинокий революционер
Шрифт:
Странной инородной птицей среди тропического пейзажа был самолёт с опознавательными знаками США, стоявший неподалёку от взлётно-посадочной полосы. Как он оказался тут, зачем?
Потом уже, во время следствия по перевороту, выяснится, что по-настоящему никто так и не проверил этот самолёт. Хотя бы то, кто дал разрешение на его приземление на венесуэльском военном аэродроме. Ограничились поверхностной беседой с его пилотами. Они сообщили, что работают на крупного финансиста Виктора Джиля Рамиреса [95] , владельца «Тотал Банка». После передышки на острове возьмут курс на Пуэрто-Рико. Только потом следствие установит, что именно на этом самолёте предполагалось вывезти Чавеса в США. Похожая схема была использована
95
Имя Виктора Джиля фигурирует также в материалах следствия по нашумевшему убийству 14 ноября 2004 года прокурора Данило Андерсона. В его автомашину было подложено взрывное устройство. Прокурор вёл расследование в отношении лиц, готовивших переворот 11–13 апреля 2002 года. В числе подозреваемых было несколько венесуэльских банкиров, включая Джиля.
Чтобы размяться, Чавес совершил пробежку по берегу в компании сержантов из местной охраны. Он бежал по кромке воды и песка, босой, но в спортивной рубашке, которую ему подарил кто-то из охранников.
На Орчиле конвоиры Чавеса снова попытались добиться от него письменного отречения от власти, но получили твёрдый отказ.
Главным организатором сопротивления заговорщикам и вызволения Чавеса с острова Орчила считается Рауль Бадуэль. У него были свои счёты с путчистами. В преддверии апрельских событий они провели «операцию отвлечения», с помощью которой пытались бросить тень на Бадуэля и его парашютистов. Командующего 42-й бригадой хотели представить Чавесу «главным конспиратором» против боливарианского правительства.
Сделать это было несложно: военной контрразведкой руководил активный участник заговора. Он направлял президенту агентурные сводки о «растущих подозрениях в отношении нелояльности Бадуэля и его окружения». Дело дошло до того, что сотрудники DIM взяли у всех подчинённых генерала отпечатки пальцев. Проводились допросы, в ходе которых контрразведчики пытались получить доказательства конспиративной деятельности Бадуэля.
Когда оппозиционные каналы объявили об отставке президента, Бадуэль, намереваясь перепроверить сообщение, вновь звонил Чавесу, но без результата. Мобильный телефон президента был отключён. Зато всё чаще в кабинете Бадуэля раздавались звонки генералов и адмиралов, участвовавших в заговоре. Они пытались перетянуть его на свою сторону, опасаясь стремительного броска 42-й бригады на Каракас.
В штаб Бадуэля приехал Микелена, чтобы «уговорить» генерала поддержать переворот. Как вспоминал Бадуэль, он ответил резко и бескомпромиссно: «Слушай, Луис, все вы — безответственные люди. Ты и твои помощники, стоящие за всем этим, будете нести ответственность, если что-то случится с президентом. Это станет фактором, который развяжет всеобщее насилие, и тогда в Венесуэле не хватит электрических столбов, на которых всех вас повесят».
В кризисные дни Бадуэль сделал несколько заявлений, в которых критиковал действия заговорщиков, подрывающих конституционный порядок. Сообщения об этом распространились по всей стране. В полдень 13 апреля, это была суббота, ему позвонил из штаба Генерального командования армии знакомый офицер, спросил: «Мой генерал, вы планируете двинуться на Каракас?» Бадуэль ответил: «Я этого не исключаю». К тому времени в Маракае находились командиры двадцати батальонов, общая численность которых достигала двадцати тысяч человек, а на вооружении были танки и артиллерия. Совокупная ударная мощь этих подразделений значительно превышала боевой потенциал заговорщиков. «Я говорю вам от имени почти всех офицеров, работающих в штабе, — пояснил Бадуэлю звонивший офицер. — Здесь прошёл слух, что вы уже движетесь в Каракас по автостраде. Стыдно смотреть, как, узнав об этом, генералы-заговорщики разбегаются во все стороны. Если вы намерены взять под свой контроль штаб армии, известите нас, мы готовы перейти под ваше начало».
Перебрасывать части
С базы Туриамо кто-то из военнослужащих доставил в Маракай собственноручную записку Чавеса, в которой он писал, что от поста президента не отказывался. Вскоре Бадуэлю удалось установить, что Чавеса уже перевезли на остров Орчила…
Поздно ночью с 13 на 14 апреля по государственному каналу выступил генерал Арриета Вирла. Он объявил, что верные президенту Чавесу войска под командованием генерала Гарсия Карнейро восстановили контроль над Фортом Тьюна. Это означало, что заговорщики потерпели поражение.
Кармона не успел огласить состав «переходного кабинета». Со всех сторон в Мирафлорес поступали сообщения о нарастании народного протеста, угрожающей концентрации «агрессивно настроенных» чавистов, прежде всего жителей бедняцких районов, вокруг президентского дворца. «Верните нашего президента!» — разгневанно кричала толпа в красных «чавистских» беретах. Немногие радиостанции, поддерживающие Чавеса, сообщили радостную новость: «Эфемерный президент путчистов „Эль Бреве“ („Краткосрочный“) в панике бежал через заднюю дверь Мирафлореса — прямиком в навозную яму истории».
Часть сообщников Кармоны была арестована и изолирована в подвальных помещениях дворца. Члены правительства, которые скрывались от репрессий и внесудебных расправ у родственников и друзей, стали возвращаться на свои рабочие места. Дьосдадо Кабельо покинул свое убежище на склонах Авилы. Шоссейная дорога между столицей и побережьем во многих местах была перекрыта народными баррикадами. Время от времени слышались звуки выстрелов: заговорщики неохотно покидали свои позиции. Адъютант Чавеса майор Чоурио направил в район, где находился Кабельо, санитарную машину, чтобы вывезти его из опасной зоны и доставить в Мирафлорес.
Президент Национальной ассамблеи Вильям Лара привёл Кабельо к присяге в качестве «исполняющего обязанности» руководителя страны до возвращения Чавеса с Орчилы. В почётном качестве «местоблюстителя» Кабельо пробыл пять часов пятнадцать минут. За это время он подписал два документа. Один об «исполнении обязанностей», другой — о «сдаче временных полномочий». Второй документ — на рассвете 14 апреля, когда Чавес триумфально — на борту вертолёта — вернулся в президентский дворец.
Народ покончил с путчем за 72 часа. Заговорщики просчитались.
Все ждали от Чавеса жёстких мер: разгона оппозиционных «штабов», ареста активных заговорщиков, показательных судов, закрытия тех СМИ, которые использовались путчистами для разжигания экстремизма и манипуляции толпой. Ничего этого не произошло. Президент продемонстрировал всей стране свой крест с всепрощающим Христом и сказал, что произошедшее — трагический результат сложных процессов, проблем и противоречий, отсутствия доверия и диалога и, возможно, каких-то его собственных ошибок. Никакой мести, все политические и общественные силы Венесуэлы должны покончить с ненавистью и бесплодной враждой и приступить к работе на благо народа и страны. Дьосдадо Кабельо в одном из интервью признался: «Откровенно говоря, я не ожидал этого крестика, я был уверен, что на заговорщиков обрушатся жестокие репрессии. Хосе Висенте Ранхель, увидев удивление на моем лице, сказал: „Президент избрал наилучший вариант действий“».
Радикальные элементы в окружении Чавеса были разочарованы: президент упустил возможность раз и навсегда расправиться с противником, компромисс с которым был опасен. Радикальная оппозиция вздохнула с облегчением: репрессий не ожидается, Чавес публично дал слово, он «сковал» себя обязательствами. Примиренческие жесты Чавеса были расценены оппозицией как проявление слабости. «В его рядах нет единства, сделали вывод вчерашние заговорщики, следовательно, можно продолжить курс на конфронтацию». И поставили своей целью довести до максимума внутренний кризис в «чавизме». Президент лишится последней поддержки, и тогда его можно будет брать голыми руками.