Уго Чавес
Шрифт:
Квартира Эрмы стала для Уго «альтернативным» семейным пристанищем. Он охотно занимался с её детьми, делал им подарки, помогал учить уроки, если был свободен (что случалось редко). Эту его жизнь на две семьи Эрма считала «ужасным испытанием» для себя. Она всегда подчёркивала, что в отношениях с Уго была более свободна, чем он, обременённый семьёй. Она утверждает, что он боялся огласки, опасался последствий для своего «имиджа», если «враги» захотят использовать связь с Эрмой для его компрометации.
Сдружился Уго и с Кристиной, младшей сестрой Эрмы. Она умела гадать по картам таро и линиям руки. Однажды Чавес, отправляясь в текущую командировку в штат Апуре, попросил Кристину «посмотреть» его будущее. Она разложила карты, долго всматривалась в них и потом сказала: — Слушай, Уго. Тебе придёт по воде какое-то письмо. Ты
Через две недели Чавес вернулся из командировки и, вручая Кристине подарок — тряпочную ведьмочку на метле, сказал: — Ты не ошиблась. Твоё предсказание сбылось.
Он рассказал, что в Элорсу по реке Капанапаро прибыла лодка с людьми, которые хотели встретиться с Чавесом. Не найдя его, они вручили конверт лейтенанту Кералесу. Офицер только дома, разглядывая конверт, понял, что это «приглашение» колумбийских партизан на встречу. Кералес поспешил сжечь послание. Встречи подобного рода никому ничего хорошего не сулили.
Кристина с гордостью подвесила ведьмочку в своей комнате: заслуженный гонорар за своевременный совет.
Этот эпизод из биографии Чавеса, рассказанный Эрмой, часто приводят «чавесологи», когда дискутируют на тему: поддерживал ли «объект» их научно-исследовательского интереса связи с колумбийскими партизанами? У Чавеса в армии был высокопоставленный недруг — генерал Карлос Пеньялоса, который утверждал, что такие «несанкционированные» встречи во время службы Чавеса на границе имели место. Но доказать это генералу не удалось. Слухи о контактах с герильей преследовали Чавеса постоянно. При любом осложнении венесуэльско-колумбийских отношений всплывали версии, что Чавес действует «в интересах» партизан против законного правительства Колумбии. «Аргументировали» эти утверждения тем, что колумбийская геррилья называет себя боливарианской (то есть идеологически близкой к Чавесу!), а также тем, что венесуэльский президент недоволен превращением Колумбии в военный плацдарм Соединённых Штатов.
Идиллия в Каракасе не могла быть вечной. Чавесу предстояла очередная «ссылка» в провинциальную глушь.
В то время Чавес отвечал в академии за подготовку выпускного курса, носившего имя Хосе Антонио Паэса, участника борьбы за освобождение страны от испанской короны. Паэс называл своих отважных всадников «кентаврами» («Los Centauros»). Чавес любил исторические аналогии, и его подопечные тоже стали «кентаврами». Он уделял им много времени, никогда не отказывал, если кто-то обращался за помощью или поддержкой. В академии существовали жёсткие правила, регламентирующие характер отношений между офицерами и кадетами, но Чавес поступал по-своему: ему был интересен каждый «кентавр», его заботы и проблемы. Сближению помогал бейсбол. Ответственным за сборную команду в академии тогда был кадет четвёртого курса Дьосдадо Кабельо(Дьосдадо Кабельо Рондон (р. 1963) родом из бедной провинциальной семьи, учился в Политехническом университете Вооружённых сил (UN ЕРЛ), затем в Военной академии. Участвовал в избирательной кампании Чавеса 1989 года. После победы был назначен генеральным директором телекоммуникаций (CONATEL), затем — министром секретариата президента. В январе 2002 года стал вице-президентом. В 2004–2008 годах — губернатор штата Миранда. В январе 2012 года был избран председателем Национальной ассамблеи.). Невысокий энергичный крепыш был хорошим игроком, да к тому же увлекался историей. Чавес навёл о нём справки: отзывы были схожими — надёжен, смел, критически отзывается о порядках в стране. Такой предложение о вступлении в «MBR-200», без всякого сомнения, примет.
Много позже Кабельо узнал о том, что именно Чавес возглавляет «MBR-200». Кадеты считали его требовательным инструктором, особенно в том, что касалось военных ритуалов. Если, например, капитан Чавес замечал, что дежурный наряд провёл спуск флага без нужного пиетета и торжественности, он обязывал кадета повторять эту процедуру до тех пор, пока, с его точки зрения, не достигались идеальная синхронность и слаженность движений. Однако въедливый служака Чавес преображался, когда наступал час патриотических бесед о великих венесуэльцах прошлого — Франсиско де Миранде, Симоне Боливаре, Симоне Родригесе, Хосе Антонио Паэсе.
Причинами перевода Чавеса из столичной академии в приграничный гарнизон стали его «негативное влияние
В день гибели барда Чавес не скрывал своих чувств. В академии военная контрразведка была вездесущей. В агентурных сообщениях февраля — марта 1985 года отмечалось, что «“объект” признавался друзьям, что тяжело переживает гибель Али Примеры, и вёл себя так, словно потерял близкого родственника». Подобные эмоции, недостойные офицера, прямо свидетельствовали о симпатиях к тем идеям, которые воспевал «красный бард».
Весьма кстати пришлись письменные заявления родителей, обративших внимание на «подрывной характер» занятий Чавеса с кадетами по истории. Генерал Пеньялоса, гонитель Чавеса, приобщил жалобы к секретному рапорту в министерство обороны о том, что в стенах академии «зреет заговор».
В министерстве обороны к Пеньялосе относились по-разному: кто-то считал его принципиальным защитником чистоты армейских рядов, кто-то типичным карьеристом, который старается привлечь к себе внимание, чтобы доказать лояльность Четвёртой республике и со временем претендовать на пост министра обороны. Оставить рапорт без последствий было нельзя. Но и открытые гонения в «духе Маккарти» на офицеров, «пропагандистов идеалов Боливара», были бы контрпродуктивны. Военные инстанции ограничились «служебными перемещениями». Никаких политических репрессий! Чавеса отправили в штат Апуре, пусть «пропагандирует» среди индейцев. И для других возмутителей спокойствия нашли медвежьи углы: в Венесуэле их предостаточно…
Эрма ехать в глухомань не хотела, да и не могла. Оба надеялись, что эта «ссылка» (а именно так было воспринято назначение) не будет долгой. Отныне они могли видеться только урывками во время служебных поездок Уго в столицу.
83 Оглядываясь назад, вспоминая прошлое, Эрма не раз называла Чавеса «очень одиноким человеком». По её мнению, он сам считал себя по жизни одиночкой, и в доказательство приводила его стихотворение, написанное во время служебной командировки в Гватемалу в 1988 году. Чавес побывал в соборе городка Эскипулас и сфотографировался на его фоне — серьёзный взгляд, белая рубашка, заправленная в брюки, в левой руке блокнот, в котором, наверное, и было записано стихотворение: «Чёрный Христос из Эскипуласа. / Я гляжу на тебя, / я хотел дойти до тебя / из очень далёких мест. / Жизнь меня вела, одинокого, / с моим крестом / невидимым / и тяжёлым, по моим мечтам, / которые исчезли, / которые пришли. И они сейчас рядом. / От тысяч твоих огоньков, / которые мерцают / и вызывают блеск твоего тела, / дай мне один, / для плодов моей жизни Уго Рафаэля, / Марии Габриэлы, / Росы Вирхинии, / они мой посев, / они моя кровь, / чёрный Христос, / дай им свет».
Это стихотворение — не единственное свидетельство того, что человек, который собирал многотысячные колонны последователей, боготворимый ими, нередко ощущал себя одиноким путником в пустыне. Он признавался в письме матери: «чувствую себя одиноким». На двери в квартире Эрмы он написал мелом слова о том «бесконечном одиночестве», которое его иногда охватывает. «Он часто говорил, — объясняла Эрма, — что в самом конце пути останется в одиночестве. Я уйду один».
Было время, когда Эрма интерпретировала слова Уго об одиночестве как признание революционера, намного опередившего время и перешагнувшего через эпоху неолиберализма, безумного потребительства мирового обывателя и массового предательства тех, кто не так давно причислял себя к «левым», «марксистам» и даже «коммунистам».
Глава 8
ЕЛ ИЗ ОДНОГО КОТЛА С ИНДЕЙЦАМИ ЙАРУРОС
Несколько часов болтанки в транспортном самолёте ВВС, в иллюминаторы которого видно, как стелются бескрайние просторы штата Апуре, отмечаются дымками очагов редкие селения, сигналят солнечными бликами извилистые ленты рек. Наконец появились скромные постройки аэродрома на окраине городка Элорса. Итак, начался новый этап жизни на краю цивилизации: 22 августа 1985 года Чавес вступил в командование моторизированной частью «Полковник Франсиско Фарфан»(Escuadron de Caballeria Motorizada «Coronel Francisco Farfan»).