Угол падения
Шрифт:
Хвала божественному жонглеру, он не опростоволосился. Наши судорожные попытки сохранить равновесие на раскачивающейся, словно прыжковый трамплин, обрешетке увенчались-таки победой – зыбкой, но все-таки заслуженной. Накренившийся скат стряхнул с себя пару рядов черепицы, оголив находящиеся под ней грубые некромленые доски. Щели между ними позволили нам ухватится за обрешетку, как за стремянку, и таким образом не очутиться в воде, когда сбросивший черепицу скат треснул в последний раз и замер в относительном покое. Угол его наклона к поверхности воды был примерно таким же, как у поднятого пролета разводного моста. Не сказать, что нам было удобно висеть над стремниной в таком положении, но если прикинуть, что сталось бы с нами, повтори мы судьбу заваленного черепицей
К сожалению, в пылу борьбы мне пришлось выбросить в воду штуцер, а иначе я ни за что не ухватился бы за обрешетку и отправился бы в пучину следом за «Экзекутором». Осознав, что мы с подругой пока еще живы и не плывем к водопаду, я совершил несколько глубоких успокаивающих вдохов и, швырнув вслед штуцеру подсумок с последним магазином, задрал голову и глянул вверх. После чего чертыхнулся, бросил Викки «вперед!» и покарабкался по обрешетке к маячившему над нами оконному проему пустой башни.
Спешка моя была вызвана не только зловещим скрипом оседающей в воду крыши, но и суетой вражеского гранатометчика, все еще торчащего на смотровой площадке своей колокольни. Для него не составляло труда расстрелять нас из автомата, но, похоже, макаронник был одержим идеей разнести нас из ракетной установки; страшная казнь загнанных в ловушку жертв – неплохая компенсация за все те лишения, что пришлось испытать последнему выжившему головорезу в ходе нашей поимки. Единственное, что препятствовало сицилийцу осуществить расправу сей же момент, – неудобная траектория для пуска ракеты. Чтобы сделать это, стрелку требовалось пальнуть из гранатомета почти вертикально вниз, а перед этим опасно свеситься со смотровой площадки. Пока же враг пристраивал на плече несподручное для такой стрельбы оружие, нам с Викторией нужно было кровь из носу успеть вскарабкаться по обрешетке до нужного окна. Тоже, надо заметить, не самое легкое занятие, особенно после пережитой накануне чехарды злоключений.
Я загривком чуял, как прищуренный глаз гранатометчика ловит нас в оптический прицел своего орудия. Мы с Викки лезли вверх по неструганым доскам, выбиваясь из сил, но все равно расстояние до окна сокращалось очень и очень медленно. Если у сицилийца имелись под рукой камни, он мог вообще не тратить ракету, а пришибить нас булыжниками, от которых мы при всем старании не увернулись бы. Впрочем, головорезу не было резона экономить боеприпасы, поскольку кроме нас, иных врагов у него поблизости не осталось.
Однако он мешкал. Выстрел, который должен был, по идее, сейчас прогреметь, не раздавался, хотя я отчетливо видел, что гранатометчик уже занял позицию на парапете смотровой площадки и уверенно держит цели на мушке. Чего же он телится? То, что макаронник внезапно передумал нас убивать, это вряд ли. Выжидает, пока мы подползем к самому окну, чтобы казнить жертв, когда они будут всего в полушаге от спасительного рубежа, на пике своей надежды? Да, такая изощренная манера мстить очень даже в духе сицилийских мафиози. И впрямь обидный выдастся исход у нашего долгого безостановочного бегства…
Поглядывая на изготовившегося к стрельбе врага, я приотстал, пропустив Кастаньету немного вперед, и потому проморгал момент, когда она вдруг совершила резкий рывок к цели. И откуда в подруге только взялись силы? Я заметил лишь мелькнувшие у меня перед носом ботинки Наварро и подивился открывшемуся у нее второму дыханию.
А затем до меня донеслись ее же крики и ругань, оборвавшиеся после звука хлесткой пощечины, которую не заглушил даже неутихающий шум гейзера и водопада…
Вмиг все встало на свои места: и удивительная резвость подруги, насильно втянутой за шиворот в окно, и подозрительное замешательство гранатометчика, не желающего взрывать ракету вблизи притаившихся в засаде собратьев, и нарочито громкие переговоры врага, в которых упоминалась якобы пустующая башня… Сицилийцы намеренно разыграли этот спектакль, чтобы поскорее заманить нас в ловушку и прикончить, не дожидаясь, пока за них это сделает потоп. Разве только они малость переусердствовали:
Я рванулся было на выручку схваченной Кастаньете, но тут же наткнулся лбом на нацеленный мне в лицо автоматный ствол.
– Не так шустро, pezzo di merda ! – остудил мой благородный порыв держащий меня на прицеле громила-сицилиец. Я послушно замер на месте. Доносившиеся из окна звуки ударов не прекращались, а значит, в правой башне нас караулило как минимум двое противников. Эх, не вовремя я обронил оружие. Пусть не вызволил бы Викки из западни, так хотя бы попытался – все более достойный проигрыш, чем такой.
– Нам плевать, что ты за членосос и кем тебе приходится эта incazzata cagnetta , – продолжал макаронник, небрежно кивнув на избиваемую где-то позади него Наварро. – Ты влез не в свое дело, но лично против тебя мы ничего не имеем. Поэтому выбирай: остаешься со своей потаскушкой или получаешь пулю. Учти, что в твоем случае быстрая смерть – это очень щедрый подарок. Советую воспользоваться им, потому что второго такого предложения не будет.
– Премного благодарен, но я, пожалуй, останусь, – отклонил я столь заманчивое предложение Южного Трезубца. – Наверное, вы еще не в курсе, но креатор Платт на всех нас сильно обижен и не пришлет сюда эвакуатор. Через двадцать минут и мы, и вы отчалим от этой башни прямиком в Черную Дыру. Так какой мне смысл уплывать туда мертвым? Не знаю, как вам, а мне всегда хотелось хотя бы раз в жизни нырнуть с Ниагарского водопада.
– Твое право, – пожал плечами головорез. – Только не думаю, что через двадцать минут ты вообще сумеешь думать о чем-нибудь, кроме молитв. Я оставил тебя в живых не за тем, чтобы ты радовался жизни, а совсем наоборот. Но ты сам напросился, так что не обессудь…
Сказав это, громила-сицилиец бесцеремонно перетянул меня за шкирку через подоконник в башню и, не дав подняться с пола, прострелил сразу оба колена…
Глава 20
Настроение у только что воскресшего в Менталиберте Доминика Аглиотти было отвратительное. Всего четверть часа назад он был пронзен насквозь здоровенным зазубренным копьем и сразу после этого выпал из летящего «Блэкджампера» на крышу находившегося внизу дома. Неприятность выдалась вдвойне досадной, поскольку из всей охотничьей команды, что вылетела на перехват беглецов, Тремито оказался первым, кому пришлось покинуть игру в этом ответственном раунде. В прошлый раз, помнится, когда Доминик со товарищи настигли мерзкую cagnetta в церкви великомученика Пантолеона, Аглиотти остался единственный, кому посчастливилось избежать Полосы Воскрешения. Сегодня все произошло с точностью до наоборот, причем в до обидного неподходящий момент, когда сицилийцы только-только отыскали прячущихся жертв и готовились схватить их, как хватают ястребы запутавшихся в траве цыплят. И если бы не эти зеленые двуногие чудовища, что спутали Тремито все карты, его охота была бы уже завершена.
Аглиотти полностью доверял в таких делах своему старому другу Томазо-Мухобойке – большому специалисту по отлову недругов семьи Сальвини – и знал, что после гибели босса Гольджи не прервет охоту, а если повезет, то и с успехом доведет ее до конца. Однако, несмотря на это, нелепая история с копьем, досрочная отправка на скамью запасных и выпадение из курса событий приводили Тремито в тихое бешенство. Успокоить его могли только хорошие новости, что должны были ожидать сицилийца в офисе Моргана Платта. Туда Доминик прямиком и двинул, как только прошел Полосу Воскрешения в квадрате Палермо.