Уговоры - ветер

Олюшkа

– Подумай, моя, дорогая, – его голос искушает. Мерзкий полудемон в идиотской шляпе!

– Нет, – она отвечает уверенно, но знает, что где-то внутри уже разгораются искры сомнений, грозясь превратиться в огромный костер.

– Я готов заплатить любую цену… Мы готовы заплатить любую цену.

– Нет. – Она отвечает резко, а после голос срывается. – Я не… Я… Я только поняла…

– Но ты можешь получить за нее все, что хочешь, – продолжает он искушать. – Мы заплатим… Много…

– Как много вы готовы сделать,

чтобы получить ее? – спрашивает она, а в голосе слышна иная, не упрямая, но все же непоколебимая решимость.

– Что же, – улыбается этот, в шляпе. Он понял, что все – попалась. Теперь достаточно предложить цену. И забрать то, что она не хочет отдавать. – Мы готовы на все. Почти на все. Сама понимаешь – уничтожать весь мир ради нее мы не собираемся.

– А воскрешать ради нее?

Голос девушки сух, спокоен и заставляет полудемона нервничать. Он мнет в ладонях шляпу, хмурится, а после спрашивает:

– Мама?

– Нет. – Впервые в ее голосе проявляется что-то, что заставляет почти пожалеть ее. – Я… Я знаю, что она в Раю. И как бы я не хотела…

– Я понимаю, – мягко говорит полудемон и водружает шляпу на свою голову. – И даже знаю, кого ты хочешь вернуть. Но… Зачем?.. Ты же уже не будешь…

– А вот это – мои заботы! – резко отзывается она. – Просто… Сделайте. Верните. И забирайте то, что хотите.

– Если ты так этого хочешь, – мягко улыбается мужчина и растворяется в воздухе, оставляя девушку наедине с принятым ею решением.

А она сидела в темноте, обняв подушку и оплакивая то, что только что продала.

Он входит в номер поздно ночью, через пару суток, снимает шляпу, кладет ее на комод, разглядывает девушку, осторожно укладывающую в футляр Косу, качает головой и тихо говорит:

– Я прибавил к тому, что ты просила, немного денег. Ты же спасла мир. И потеряла все.

– Зачем? – она смотрит устало.

– Просто, – пожимает плечами полудемон. – Так правильно? Вы же… Вы направляетесь в?..

– Лондон, – кивает она. – У Джайлза есть загородное поместье… Его бабушка возглавляла Старый Совет Наблюдателей. Там все оборудовано… для Наблюдателей.

– Понятно, – кивает в ответ Хранитель Равновесия. – Я открыл для тебе счет в банке. Никаких налоговых инспекций – все улажено.

– И сколько там? – равнодушно спрашивает девушка.

– Да так, – хмыкает полудемон. – Пара пенни.

– Прекрасно, – хмыкают в ответ. – Но ты… Ты сделал?

– Да, – соглашается Хранитель. – Он вернется. Но это займет время.

– Тогда забирай, – отзывается в ответ девушка. – Забирай. Я продала ее. Продала за… пару пенни и одну любовь. Одного любимого…

Она раскидывает руки в стороны и шагает к полудемону. Тот смотрит как-то слишком печально для того, кто предложил эту странную сделку. Он кладет ладонь на грудь девушки и тихо говорит:

– Ты же понимаешь… Ее ценность… Мы просто не могли

допустить, чтобы она просто так умерла…

– А она умерла, – отзывается девушка. – Умерла в ту секунду, когда он сказал, что я… что я не люблю его…

– Нет, – тихо отвечает полудемон. – Тогда она родилась.

Он с силой надавливает пальцами на грудь девушки. Ее кожа начинает сиять, постепенно сияние концентрируется у ладони Хранителя в сферу. А потом он забирает ее. Осторожно держит в колыбели ладоней.

– Она такая красивая, – тихо выдыхает девушка, держась за грудь. – Какой?.. – Тяжело сглатывает. – Какой это цвет?..

– Цвет взрывающейся звезды, – тихо отвечает Хранитель Равновесия и осторожно кладет сияющую сферу в свою шляпу. И растворяется.

Девушка стоит в темном номере одна. В груди у нее слишком пусто. И больно. От того, что пусто? От того, что она отдала ее? Наверное… Не важно… Ведь ей так легко.

– Баффи? – в комнату заглядывает Дон. – Все хорошо? Мы слышали голоса?

– Все хорошо, – улыбается ей Баффи. – Теперь… Теперь все хорошо. И нас ждет Лондон, да?

– Да, – соглашается Дон, стараясь не показывать своего облегчения. – Ты… Ты не плакала ведь?

– Я больше не буду плакать, – обещает Баффи.

И это свое обещание она сдержит. В конце концов, путь Истребительницы – одиночество. И ей не нужна она. Просто не нужна.

Они пересекаются через вечность, кажется.

Баффи приезжает в Лос-Анжелес за своей ученицей. Эндрю хотел, но… Она решила развеяться – не вечно же ей заниматься этой Школой Истребительниц!..

Спайк смотрит на нее как на восьмое чудо света. Она не чувствует к нему… ничего. Они были врагами. Союзниками. Любовниками. Любимыми. А теперь она не чувствует к нему ничего. Даже раздражения. И это почти пугает.

– Я вернулся, ласточка, – улыбается Спайк неловко.

– Вижу, – соглашается Баффи. – И что?

– Ты не рада, – понимает он и смотрит с такой горечью, что хочется оправдаться.

Что же, хоть какое-то разнообразие после этой пустоты внутри.

– Мне просто все равно, – качает головой Баффи. – Просто все равно.

Она хочет уйти. Даже разворачивается, но Спайк хватает ее за руку, заставляет остаться на месте, а после требовательно говорит:

– Значит там, в Адской Пасти, я был прав.

– Нет, – качает головой Баффи. – Тогда ты ошибался. А сейчас ты прав.

– Что за чушь ты несешь? – смотрит на нее непонимающе Спайк.

Ей хочется все объяснить. Или промолчать. Уйти. Забыть. Вспомнить. Внутри так болит пустота. Баффи хмурится, качает головой, дергает плечом, стряхивая руку вампира, отступает на пару шагов, а после спрашивает:

– Ты никогда не узнавал цену своего возращения? Никогда?

– Нет, – смотрит на нее Спайк. – Но тот парень…

– Уистлер? – уточняет Баффи.