Угроза вторжения

Маркеев Олег Георгиевич

— Ладно, чревовещатель, не добивай несчастную. — Она встала, подхватила с пола полотенце. — Моя бы воля, я бы этих охламонов не только без завтрака, но и без обеда оставила бы.

Он повернул голову и посмотрел на стоящую у дверей Ингу. Полотенце осталось в руке, свободная, раскованная поза женщины, уверенной в красоте своего тела. На плечах еще алели следы его пальцев.

— Инга, спроси то, что хотела спросить.

Она облизнула прикушенную губу и улыбнулась.

— Максимушка, а можно так всегда?

— Можно.

Искорки в ее

глазах неожиданно погасли.

— Наверно, только в твоем городе в маленькой зеленой долине, — вздохнула она. — Только там любовь не причиняет боли.

Сейчас она напомнила ему прирученную тигрицу. Остались грациозная сила и завораживающая опасность, скрытые в каждом изгибе тела. Но глаза уже не высматривали жертву, а щурились от разливавшегося по телу умиротворения.

— Не знаю, Инга. Я там еще не был.

Дверь захлопнулась. Холодная волна донесла до него полынный запах ее волос и неповторимый аромат здорового женского тела.

Максимов сел на полке, встряхнул плечами. Усталость и боль исчезли без следа. Он знал, что теперь ссадины и синяки пройдут сами собой за день. Он прижался затылком к горячим доскам стены. Тепло приятно жгло кожу. Сердце мерно стучало в груди, тугими волнами толкая по венам кровь.

Он заставил себя вспомнить, кто он, кто Инга и как они оказались рядом в этой точке пространства и времени.

«Врага можно и должно любить, иначе победить невозможно. Но никогда не забывай, что он — враг», — вспомнил он старое правило и тяжело вздохнул.

Магия кончилась. Жизнь продолжалась.

Глава сорок вторая. Капкан

Цель оправдывает средства

Гаврилов, брезгливо поморщившись, смахнул промасленную ветошь с табурета. Садиться не стал, сиденье блестело от пролитого масла. Он огляделся по сторонам. В боксе автосервиса кроме этого колченого табурета и пары автомобильных кресел сесть было не на что. Он протер ладонью полированный бок «Ауди» и присел на край капота, пристроив ногу на бампере.

Хотелось курить, он помял в руках пачку и сунул в карман, запах дыма, смешавшись с маслянистым духом, пропитавшим воздух бокса, особого удовольствия не сулил.

В яме под машиной послышался тихий свист, потом что-то зашуршало по днищу.

— Что там у тебя? — спросил Гаврилов, постучав каблуком по бамперу.

Из ямы вылез человек в синем комбинезоне, поднял с пола ветошь, стал тщательно протирать перепачканные руки.

Гаврилов обратил внимание, что пальцы у него были не как у нормального автослесаря — крючковатые, битые-перебитые, а тонкие и нервные, как у пианиста. Этот человек был его лучшим специалистом по подслушивающим устройствам. В автосервисе, работающем под «крышей» Гаврилова, он появлялся раз в неделю, когда оперативные машины агентства проходили профилактический осмотр «на вшивость», как шутили опера.

— В салоне все чисто. — Человек прищурился на солнечный зайчик, играющий

на боку машины. — С днищем проблемы.

— Что?

— Радиомаяк. Вмонтирован качественно, сразу не найдешь. Спецы работали, Никита Вячеславович, — он вздохнул, словно найденный «жучок» был его самой главной личной неприятностью в этой жизни.

— Твою маму! — Гаврилов зло сплюнул сквозь зубы. — Заблокировать сигнал можно?

— Исключено. — «Слесарь» бросил на табурет ветошь. — Приборчик очень редкий. Я про такой только читал. У нас же все больше гонконговское дерьмо лепят. А этот — высший класс. Делает маленькая фирма в Израиле. При попытке заблокировать сигнал сам перестраивает рабочую частоту и заодно дает кодовый сигнал о том, что он обнаружен.

— И на сколько пашет это чудо еврейской мысли?

— При ручном слежении — до пяти километров с точностью плюс-минус метр. А в дежурном режиме… — «Слесарь» опять вздохнул. — Связь идет через спутник. Точность обнаружения объекта до ста метров. Судите сами.

Гаврилов не выдержал и закурил.

— Название фирмы можешь вспомнить? — Он прищурил один глаз, спасаясь от едкого дыма.

— Фирмы нет, а прибор называется… — «Слесарь» на секунду задумался. — Во! «Белил-69».

— «Белиал», — поправил его Гаврилов, нехорошо усмехнувшись.

Партия приборов с именем древнееврейского духа вероломства была закуплена агентством через цепочку посредников и передана Подседерцеву.

«Сволочь, под „колпак“ посадил! Хотя почему сволочь? Умный человек, страхуется, как умеет. Пусть спит спокойно, я работаю в рамках операции. Единственная вольность — пропаду в неизвестном направлении в самый неожиданный момент».

— Давно стоит, как считаешь? — спросил он «слесаря».

— Не больше трех дней. Могу сковырнуть, Никита Вячеславович. Но этот «жук» даст сигнал, а потом спалит микросхему.

— А вот этого делать не надо. Имущество казенное, денег стоит. — Гаврилов сплюнул сигарету на бетонный пол, расплющил каблуком. — Открывай ворота, мне ехать пора.

Неприкасаемые

Обедать решили в гостиной, на веранде было уже слишком холодно.

Журавлев едва притронулся к супу, нехотя поковырял вилкой жаркое, налил себе большую кружку чая, посопев, достал из кармана упаковку таблеток, выдавил две на ладонь, отправил в рот, поморщившись, проглотил.

Гаврилов, с аппетитом жующий горячее мясо, на секунду оторвался от еды, посмотрел на Журавлева и покачал головой:

— Совсем вы у меня дошли.

— Без сочувствия обойдусь, — проворчал Журавлев, облизнул белый налет на губах и сделал два больших глотка из кружки. — Итоги подводить будем?

— А разве Максим вам еще ничего не рассказал? — деланно удивился Гаврилов.

— Поздравил с успехом, — поморщился Журавлев. — Остальное, сказал, доведете вы.

— И правильно сделал. — Гаврилов промокнул губы салфеткой и отодвинул тарелку. — Кстати, где Костик?