Угроза вторжения
Шрифт:
Неприкасаемые
Журавлев, прихлебывая остывший чай, что-то быстро писал в блокноте. Кротов обошел стол, приоткрыл дверь на веранду, прислушался к голосам Максимова и Инги и осторожно, стараясь не выдать себя скрипом, закрыл дверь.
— Кирилл Алексеевич, вы никогда не задавались вопросом, почему Гаврилов смотрит на вас сверху вниз? — спросил он, встав за спиной Журавлева.
— Разве? Вот уж не обращал внимания. — Тот по привычке перевернул блокнот обложкой вверх и только после этого повернулся
— Боитесь признать, хотя и заметили, я же по глазам понял.
— Да бог с ним! Старые дела. Он же был сотрудником центрального аппарата КГБ, а я всего лишь территориал. Хотя московская управа пахала так, как некоторым в Центре даже и не снилось. Вот по старой памяти и кривит губы. Не обращайте внимания.
— Нет, Журавлев. — Кротов придвинул стул и сел рядом. — Не старые это дела, а новые расклады. Уж не знаю, чем вы тогда друг перед другом пыжились, мне этого никогда не понять. Очевидно, чья холуйская ливрея лучше пошита. А сейчас другое. У Гаврилова есть то, чего нет у вас.
— И чего же у меня нет?
— Денег, дорогой Кирилл Алексеевич. Обыкновенных денег! Но, уточню, в том количестве, которое делает свободным. Я не знаю, как крепко держит Гаврилова за хвост наш хозяин, но деньги дают Гаврилову возможность, вырвавшись из капкана, жить безбедно. То есть — жить по-человечески. Деньги дают возможность перемещаться в пространстве и выбирать род деятельности, не боясь умереть свободным, но голодным. Иными словами, они дают те две формы свободы, которыми нас с вами долго обделяла родная советская власть.
— Если это было лирическое вступление, то заканчивайте и переходите к делу.
— Дело у нас общее. Мы же с вами партнеры или уже нет? — понизил голос Кротов.
— Допустим.
— Без допустим, Журавлев! Или вы работаете на Гаврилова, или на себя, будучи моим партнером. При первом варианте в финале о вас, как всегда, вытрут ноги и за ненадобностью выбросят на свалку. Боюсь, что окончательно. При втором варианте мы получаем свой гешефт и живем по-человечески, сколько нам отпустил Господь. Я не пытаюсь вас обмануть. В данном случае я забочусь о себе. Опыт подсказывает, что хорошо жить можно, если даешь возможность другим жить не хуже. Итак?
— Партнеры, — кивнул Журавлев.
— Вот и славно. — Кротов заговорил громче, всем видом показывая, что работает под микрофон. — У меня от безделья развилась бессонница. Даже Инга не спасает. Так вот, уже вторую ночь я прокручиваю вариант опрокидывания банка Гоги. Кое-что придумал. Наповал, естественно, не свалим, но смертельную пробоину ниже ватерлинии нанесем. Если Гога не заделает пробоину в кратчайшие сроки — он обречен. За чужие деньги, — а банк прокачивает именно их, — Гогу просто поднимут на нож.
— И какую очередную подлость вы задумали? — Журавлев открыл блокнот на чистой странице, приготовился делать пометки.
— Не подлость, а финансовую операцию. Должен
— В чем суть? Только учтите, я в банковском деле не силен.
— Само собой, объясню почти на пальцах. — Кротов вздохнул, как профессор, вынужденный общаться с первокурсником. — Покупать и перепродавать можно все, даже такую абстракцию, как долги. Долговые расписки, иначе говоря — векселя, гарантируют возврат долга. Вот их и перепродают. Банк принимает их на хранение от своих клиентов. Соответственно, несет за них ответственность. Мир финансов, Журавлев, это фантастика! Если уловили суть, то банк берет на себя имущественную ответственность за чужие долги, которые еще надо выбить. Как вам это нравится?
— Никак. Потому что ничего не понял. — Журавлев сыграл непонимание, вынуждая Кротова продолжать. Прием старый, но ни разу не подводил.
— А все просто. Вексель имеет определенную ценность, это главное, что нужно понять. Мы просто изымем пакет векселей на хорошую сумму из хранилища банка, а он, бедолага, покроет ущерб.
— Хм! С Максимом на штурм пойдете? Или танк для вас арендовать?
— Ох, Журавлев! Прошли времена, когда банки брали на гоп-стоп. Пусть фирма нашего казачка прикупит векселя и положит их в МИКБ, остальное дело техники.
— В чем моя роль, я что-то не пойму?
— Вы оперативник, Кирилл Алексеевич. Сделайте свою часть работы и поимейте свой гешефт. Во-первых, аккуратно продайте эту идею Гаврилову. Мне он не поверит, я для него недобитый цеховик. А вы — одного с ним поля ягода. Во-вторых, помогите казачку завербовать кого-нибудь из депозитария банка. Депозитарий — это как раз то хранилище, где будут лежать наши векселя.
— Это я понял. С шефом «Рус-Ин», с этим казачком засланным, проблем не будет. Для того и сделали парня, чтобы наших ежей своей задницей давил. А вот с Гавриловым будет сложно. — Журавлев покачал головой. — Как ни крути, а дело подстатейное получается.
— Гаврилов жаден, как всякий, узнавший вкус больших денег, но еще к ним не привыкший. Пообещайте ему кусок. Увидите, он даже не вспомнит про УК. — Кротов наклонился и прошептал в самое ухо Журавлеву: — Но он должен разрешить прогнать векселя через фирму, которую я назову.
— Интересно. — Журавлев потянулся за портсигаром, долго выбирал сигарету, наконец, закурил.
— А как иначе, я обеспечу наши интересы? Она будет звеном в цепочке из трех-четырех фирм, по счетам которых прогонят деньги, путая следы. С ее счета и отстегнут наш гешефт. Остальное пусть забирает себе Гаврилов, — прошептал Кротов, отмахиваясь от дыма сигареты.