Уха из золотой рыбки
Шрифт:
– Здрассти. Ковров. Григорий Ковров, можно просто Гриша.
И он протянул мне огромную, словно лопата, ладонь. Я осторожно пожала ее, и тут его слова окончательно дошли до моего мозга. Ковров!
– Погодите, – забубнила я, – так вы, того, штанишки в «Детском мире» сперли?
Гриша кивнул и уставился в пол.
– Ты, Григорий, – фальшиво бодрым тоном воскликнул Кеша, – иди с Ирой, она тебе комнату покажет!
Человек-гора молча повиновался. Когда он исчез в коридоре, Кеша повернулся ко мне:
– Ну, мать! Так нельзя!
– Как?
– «Штанишки сперли»!
– Но он же их украл или я не
– Каждый может ошибиться.
– Так ты говорил, что Ковров профессиональный вор.
– Он просто несчастный человек, который все время вляпывался в идиотские ситуации, – вздохнул Кеша. – Рос без родителей, в пятнадцать лет попал к уголовникам. В двадцать решил завязать, да опять в тюрьмищу загремел по глупости. Нанялся одному мужику вещи из грузовика в машину поднимать, да по ошибке прихватил портфель другого дядьки, который на лавке у подъезда сидел. Тот крик поднял, милицию вызвал, Гриша давай объяснять, что к чему, дескать, отнес в чужую квартиру. Только менты документы потребовали, а у парня в кармане не паспорт, а справка об освобождении. Отсидел ни за что, вышел, потолкался по разным местам, на работу нигде не берут, стал бомжевать и украл в магазине с голодухи два батона. Новый срок получил, отмотал, и тут опять случился грех: замерз, как цуцик, вот и стащил брюки. У бедняги никаких родственников, ни денег, ни жилья, ни работы, ни паспорта…
– А к нам ты его зачем приволок? – только и смогла вымолвить я.
– Мать! – укоризненно воскликнул Кеша. – Вот уж не ожидал от тебя такой жестокости! Вышел из зала суда, а Гриша в скверике, на скамейке сидит, ну я и спросил: «Чего тут мерзнешь?»
– Некуда идти, – пояснил отпущенный уголовник.
И Кеша привез мужика в Ложкино.
– Знаешь, – объяснял он мне сейчас, – Гриша походил на выброшенную собачку, маленькую, беспомощную, бестолковую. Такой одной не выжить.
Я покосилась на Кешу. Скорей уж Гриша с его ростом и весом напоминает бездомного слона.
– Он тут недолго поживет, – резюмировал Аркашка, – поговорю кое с кем во Владимире, его устроят на работу, дадут общежитие, ну надо же ему хоть какой-то шанс предоставить. Пусть пока Ивану помогает по хозяйству.
Я кивнула и пошла к себе. Только уголовника со стажем не хватает в нашем доме для полного счастья.
Глава 5
К визиту в офис компании «Кока-кола» я подготовилась самым тщательным образом, обвесилась драгоценностями и нацепила брючный костюм, купленный в Париже. До сих пор я его ни разу не надевала. Честно говоря, это Зайка заставила меня купить жутко дорогую шмотку, но сегодня следовало выглядеть дамой, которая не стесняется своего богатства, а кичится им.
Услыхав мой вопрос: «Где у вас тут нанимают продавцов для работы на улице?» – секьюрити покосился на мои бриллиантовые серьги и ответил:
– По коридору налево, последняя дверь.
Я нашла нужный кабинет, вошла внутрь и с радостью обнаружила там всего одну, очень серьезную девицу лет двадцати пяти.
– Чем могу вам помочь? – подчеркнуто вежливо осведомилась она. – Присаживайтесь.
Я плюхнулась на стул и прощебетала:
– Дорогая, это вы нанимаете тех, кто носится по улицам с лотками?
Девушка улыбнулась и кивнула:
– Да, меня зовут Виктория, только не говорите, что
Я засмеялась:
– Нет, конечно.
– Тогда чем могу служить?
Я закатила глаза и зачирикала:
– Ах, милая Викочка, от вас зависит счастье моего бедного, несчастного сына.
– Не понимаю, – растерялась девушка.
– Сейчас объясню, – кивнула я и принялась излагать придуманную ночью историю.
Оно конечно, нехорошо хвастаться, но я дико богата. Денег в семье куры не клюют, имеем все: дом, машины, золото, бриллианты, едим на платине, ходим по серебру. Ясное дело, что для единственного сына я могу купить все. У мальчика пять машин, три квартиры, четыре высших образования…
На секунду я притормозила. Последнее заявление – это уже слишком, хватило бы и двух дипломов. Но Вика, не заметив несуразицы, слушала посетительницу, разинув рот.
– Но вот несчастье, – вздыхала я, – прямо горе. Мой Аркашенька семнадцатого июля купил у метро «Спортивная», у лоточницы, бутылочку этой гадкой, то есть, простите, душенька, вашей страшно вкусной тонизирующей кока-колы.
– И что? – спросила Вика, – отравился?
– В моральном смысле да! – воскликнула я. – Влюбился в девчонку, которая продала бутылочку. А она, хитрюга, не назвала ни имени, ни фамилии, исчезла в толпе. Теперь мой мальчик места себе не находит, плачет, отказывается принимать пищу…
Я снова остановилась. Эк меня заносит! Надо поспокойнее. Но Вика поверила всему, ее глаза загорелись.
– Вот везет же людям! – вздохнула она. – А мне вечно голытьба попадается! На пиво денег нету.
– Помогите, – я старательно изображала рыдания, – не дайте погибнуть влюбленному юноше, подскажите, студенты какого института продавали напиток.
– Не убивайтесь, – решила утешить меня Вика, – дело простое. Сейчас посмотрю.
Я продолжала тереть платочком сухие глаза. Через пять минут в моих руках оказался листочек с записью «Экономико-психологический колледж социальных знаний».
– Вот только адреса не знаю, – смутилась Вика, – зато есть список тех, кто торговал, семеро человек их было, все девочки, а адреса нет.
– Найду его мигом, – обрадовалась я, – а списочек не дадите?
– Сейчас отксерю, – пообещала Вика.
Через час я припарковалась возле большого обшарпанного здания и прочитала вывеску, ну и чудно называются теперь некоторые учебные заведения.
Внутри помещение оказалось еще более убогим, чем снаружи. На потолке проступали следы протечек, по стенам змеились трещины, а темно-рыжие паркетины угрожающе скрипели. Я подошла к двери, на которой было написано: «Учебная часть», заглянула в комнату и спросила у сидевших за столами теток:
– Не подскажете, где можно найти Клюквину, Сергееву, Шершневу или Ламбинас?
– Вам зачем? – бдительно поинтересовалась одна из женщин.
– Разрешите представиться, Дарья Васильева, сотрудник компании «Кока-кола». Эти девочки, а еще Никитина, Ракчина и Соломонина работали у нас летом, мы им недоплатили денег по ошибке, вот, принесла, хочу отдать!
Инспекторши оторвались от бумаг.
– Чего только на свете теперь не случается, – покачала головой самая пожилая, – они в одной группе учатся, второй поток, ступайте к двадцать седьмой аудитории, скоро звонок, там всех и поймаете. Надо же! Деньги решили отдать!