Ухо к земле
Шрифт:
— Тихо! — сказал Джонни. — Дело сделано, и точка. Я пошел купаться.
Он спустился по лестнице на пляж.
— Я говорил тебе, Марта, — сказал Генри. — Он — молодец.
— Вы даже не представляете какой, — подхватила Джильда. — Это было похоже на волшебство. Как он открывал дверцы... как стоял больше часа на коленях, ковыряя этот замок, уговаривая его, будто женщину... так нежно... так... я в жизни не видела ничего подобного, и когда замок поддался, как может поддаться женщина, он застонал, словно... ну, вы понимаете... — Джильда, покраснела, оборвала себя и встала.
—
Джильда не слышала. Она подошла к перилам и, наклонясь, следила за Джонни, заплывшем далеко в море.
Двое обменялись взглядами, затем Марта вытерла пальцы бумажной салфеткой и взяла копии.
Все пережитое за вечер — взлом входной двери, тот момент, когда они едва не наткнулись на смотрителя, зачем-то полезшего на второй этаж, долгое напряженное ожидание, пока Джонни бился над замком, и, наконец, победа — все это теперь сказалось, и Джильду охватила слабость, она прошла к себе в спальню, разделась и приняла холодный душ. Ночь была жаркая, ярко сияла луна. Несмотря на распахнутые окна, в комнате стояла духота. Джильда легла на постель голая, скрестив лодыжки и закинув руки за голову. Долго лежала она так, глядя на луну и мысленно заново переживая события прошедшего вечера, в особенности тот жуткий миг, когда Джонни схватил ее за руку и потянул в темному, а мимо прошел служитель.
Она смутно отдавала себе отчет, что на террасе погасили свет и Марта, тяжело ступая, ушла к своему холодильнику, что закрылась дверь Генри.
Она гадала, что делает Джонни. Приди он сейчас, она не отказала бы ему. Ее тело мучительно желало его. она хотела его так, как не хотела еще не одного мужчину.
Но Джонни не пришел.
Ровно в половине девятого Фло вкатила столик с завтраком в комнату Марты. Она удивилась, застав Марту не в постели, а на маленькой террасе. Та увлеченно что-то писала карандашом на листке бумага.
— Доброе утро, мисс Марта... Вы здоровы? — спросила Фло, выпучив большие черные глаза.
— Конечно, здорова, дуреха! — рявкнула Марта и отложила карандаш, она с жадностью смотрела на столик. Фло всегда готовила к завтраку что-нибудь волнующее и отлично его сервировала.
— Скажи полковнику, что мне с ним нужно поговорить через час. Где он?
— Пьет кофе на нижней террасе, мисс.
— Ну, вот и скажи ему.
Получасом позже от четырех оладий с сиропом, четырех телячьих почек с картофельным пюре, пяти ломтей тоста с вишневым вареньем и трех чашек кофе осталось одно воспоминание.
Марта отодвинула столик и с удовлетворенным вздохом откинулась на спинку кресла. В этот момент постучали в дверь.
Вошел Генри с дымящейся сигарой в руке, похожий на тощего старого аиста.
— Сядь, — сказала Марта. — Хочешь кофе? Тут еще осталось.
— Нет, спасибо, я уже пил. — Генри сел и скрестил нога. — Ну?
— Я составила список... вот, посмотри. — Марта подала ему листок бумаги, над которым трудилась все утро.
Поглаживая усы, Генри внимательно прочел его, а потом кивнул.
—
Марта замотала головой с такой гримасой, точно надкусила айву.
— Генри, неужели у тебя в самом деле хватило бы глупости полезть за алмазами Эсмальди? — спросила она.
Генри удивленно воззрился на нее.
— Не понимаю, почему бы кет. Им цена 350 тысяч. Эйб с ума сойдет от радости, если их заполучит. Так почему же нет?
— Эйбу не придется сходить с ума, и я скажу тебе, почему. Алмазы Эсмальди застрахованы в «Нейшнл Фиделити», а это означает — Мэддокс. Сукин сын посадил меня на пять лет! Он — самый башковитый и опасный ублюдок во всем страховом рэкете. Будь спокоен, я уж постаралась, чтобы а список не попал ни один камешек, застрахованный у него. Прочая страховая шпана совсем не чета Мэддоксу. Один раз я с ним имела дело — больше этого не будет!
Генри кивнул.
— Я не знал.
— Ну, так теперь знаешь. — Марта закуталась в халат.
— Где Джонни?
— На террасе.
Марта тяжело встала и, подойдя к перилам, крикнула Джонни, чтобы он поднялся. Вернувшись к своему месту, она жадно оглядела опустевший столик, заметила уцелевший ломтик кекса, схватила его, густо намазала маслом и принялась есть.
На террасу вошел Джонни.
— Садись, — сказала Марта. — Все готово, можно начинать. — Она сделала паузу, чтобы вытереть рот салфеткой.
— Мы составили список людей, которые держат уйму ценных вещичек в домашних сейфах системы Рэйсона. Всего там на миллион восемьсот тысяч. С этой суммы Эйб Шулман уплатит нам треть, значит мы получим 600 тысяч наличными. Из них я выделяю тебе 125 тысяч. Годится?
Джонни бесстрастно посмотрел на нее.
— Звучит неплохо. Я поверю, когда получу эти деньги, — сказал он наконец.
— Правильно, — кивнула Марта. — Так вот, Эйб говорит, что ты — большой спец по замкам и сейфам. Я нарочно подобрала тут клиентов Рэйсона, ведь ты, я слышала, работал у него. Что скажешь?
Не сводя глаз с Марты, Джонни неторопливо раскурил сигарету, потом заговорил.
— Дай-ка я растолкую тебе кое-что насчет сейфов Рэйсона. Они устроены по-особому. Во-первых, их нельзя взломать. Во-вторых, они абсолютно надежны. Всякий, у кого хватит глупости ковыряться в таком сейфе, сам просится за решетку.
Оцепеневшая было Марта подалась вперед. Ее маленькие глазки блестели, как два осколка кремния, лицо стало похожим на гранитную маску.
— Так ты что же, не можешь открыть паршивый рэйсоновский сейф?
— Полегче, — посоветовал Джонни со скучающим видом. — Будешь так жрать и беситься — через год загнешься. Не ори на меня!
— Господи! — взвыла Марта, колотя жирными руками по подлокотникам. — Я не позволю тебе так со мной говорить, ты, проклятый...
— Заткнись, — рявкнул Джонни и подался к ней. — Слышишь? Заткни свою жирную глотку!
Закинув ногу на ногу, Генри с видимым интересом наблюдал за происходящим.
— Ты мне велишь заткнуться? Ты? — заорала Марта.
Джонни встал.