Уходи красиво
Шрифт:
– От тебя дождешься, – хмыкнул он, но более возражать не стал.
Я набрала номер квартиры на домофоне и стала ждать, обратившись к господу с краткой молитвой о везении.
– Слушаю, – раздался женский голос.
– Софья Ильинична, это Кристина Протасова. Я хотела бы с вами поговорить.
Пауза, легкий щелчок, и я открыла дверь.
Квартира Софьи была на втором этаже, хозяйка ждала меня возле распахнутой настежь двери. На женщине был деловой костюм, как видно, она совсем недавно вернулась с работы и переодеться не успела. Руки сложены на груди, на губах подобие улыбки, но взгляд настороженный. Софья, скорее всего, была в замешательстве. Учитывая то, что мне теперь известно, к замешательству, возможно, прибавилось
– Проходите, – сказала Софья, пропуская меня в квартиру, сделала попытку улыбнуться шире и продолжила: – Я не ожидала, что вы придете... – Понимать это можно было как угодно, и я оставила замечание без ответа. – О чем вы хотели поговорить? – спросила она.
Мы стояли в прихожей, Софья вроде бы гадала, пригласить меня пройти в комнату или не торопиться, а я решила начать с главного:
– Софья Ильинична, это вы убили моего брата?
Губы ее дрогнули, рот приоткрылся, впечатление такое, будто она собиралась что-то сказать, но забыла что.
– Вы с ума сошли, – наконец выдавила она, голос звучал хрипло, едва слышно, она сунула руки в карманы пиджака, но я успела заметить: они не дрожали даже, а тряслись. – Как вам такое в голову пришло?
– Давайте я расскажу вам о своих догадках, – кивнула я. – Не возражаете, если мы пройдем в комнату?
Ей очень хотелось возразить, но услышать, что я собираюсь сказать, хотелось еще больше. Указав подбородком в сторону комнаты, она подождала, когда я сниму обувь и повешу ветровку в шкаф, и вошла в гостиную следом за мной. Гостиная была небольшой и как нельзя лучше соответствовала образу старой девы. Мягкая мебель двадцатилетней давности, стенка, в многочисленных шкафах которой посуда, дамские романы и милые сердцу сувениры. На одной из полок я увидела фотографию: Софья, рядом с ней Вероника Петрова и женщина лет сорока пяти, приглядевшись, я обнаружила явное сходство с фотографией на памятнике.
– Ваши родственники? – поставив фотографию на место, спросила я.
– Подруга с дочкой. Я вас слушаю. – Она хотела казаться твердой и уверенной в себе, но голос предательски дрогнул. Софья поспешно опустилась в кресло, словно стоять ей не хватало сил, может, так и было.
– Девушка погибла несколько лет назад, – кивнув на фото, сказала я. – Я видела вас на кладбище. Случайно. А еще заглянула в фирму ритуальных услуг «Эдем». Вы, конечно, постарались изменить внешность, но узнать вас не особенно сложно. По крайней мере, служащая узнала вас на фото. – Чистый блеф, но Софья поверила; судя по ее лицу, поверила сразу и безоговорочно и даже вопросов задавать не стала, откуда у меня, к примеру, ее фотография?
– Да, – кивнула она, неподвижно глядя на стену напротив. – Венок я прислала... но я не убивала Виктора. – Она закрыла лицо руками и сидела так некоторое время.
Я плюхнулась в кресло напротив, ожидая, когда она успокоится. Наконец Софья убрала руки от лица, сейчас у нее был вид человека, перенесшего тяжелую болезнь.
– Я не спрашиваю, зачем вы прислали ему венок, я просто хочу знать, почему вы решили, что мой брат имеет отношение к убийству Вероники. Ведь вы так решили?
– Это он, – глядя в одну точку, заявила она. – По-другому просто быть не может. Я вам все расскажу. Не думайте, что я боюсь вас или милиции, я расскажу, потому что... – она издала какой-то странный горловой звук.
– Я вас слушаю, – кивнула я.
Софья тяжело вздохнула, стиснула руки на коленях и заговорила:
– Я рано вышла замуж. Извините за подробности, но я хочу, чтобы вы поняли. Мы прожили пять лет, а потом муж оставил меня. Я не могла иметь детей. Я была очень молода, оттого, наверное, поступок мужа так меня потряс. Теперь я бы смогла понять его, а тогда считала предателем. И решила, что в моей жизни мужчинам больше места нет. Это было очень тяжелое для меня время. Помогла подруга. У нее на личном фронте тоже не складывалось, вот мы и поддерживали
– Я понимаю, – заверила я. Она покачала головой, точно очень сомневаясь в этом.
– Вероника выросла, стала красивой девушкой, но когда ее мать работала, все равно приходила ко мне. У нее здесь была своя комната, и чувствовала она себя как дома. В тот день она зашла после института, мы вместе поужинали, а потом я проводила ее до остановки. Она запрыгнула на подножку троллейбуса и помахала мне рукой. Больше я ее не видела. Живой не видела... – Софья закусила губу, но слез в ее глазах не было, только отчаяние, не выплаканное, не проходящее, от которого вряд ли когда-нибудь избавишься. – Ее нашли через несколько дней. Все это время мы надеялись, обманывая себя. В милиции говорили, что она, возможно, где-то с подругами. Я-то знала, Вероника никогда бы не поступила так... Она ехала домой, от остановки до ее дома два квартала, я все думала, что случилось в эти несколько минут... Обнаружили ее в брошенном доме, связанную. Он изнасиловал ее, а потом задушил. Мою девочку... Убийцу так и не нашли. Подруга оказалась в больнице, сердце не выдержало. Потом второй инфаркт, и снова похороны. Моя жизнь рухнула в один миг. Единственное, что придавало ей смысл, – желание найти убийцу. Я пыталась сама, расспрашивала соседей, вдруг кто-то видел Веронику в тот вечер, когда она шла от остановки. Время шло, и надежд совсем не осталось. На работе никто не знал о моей трагедии, и вот однажды в офисе появился ваш брат. Конечно, он и до этого не раз там бывал. Так получилось, что Петр Петрович оказался занят, и развлекать гостя пришлось мне. Мы немного поболтали, тут вошел Щетинин, они собрались куда-то ехать, ваш брат достал из кармана ключи от машины, и я увидела брелок.
– Брелок со стразами и буквами «В.П.»?
– Да. Мой подарок. Я привезла его из Италии и сделала гравировку. Вещица недорогая, но оригинальная. Когда я ее увидела... не знаю, как я не упала в обморок. С большим трудом я все-таки смогла взять себя в руки и даже вести непринужденную беседу. В его следующий приезд я вновь увидела брелок – как будто нарочно он подбрасывал его на ладони – и спросила: это подарок подруги? Виктор ответил, что нашел его в своей машине, возможно, действительно оставил кто-то из знакомых девушек.
– Почему вы ему не поверили?
– Обычно мужчины не носят такие брелоки.
– На нем были его инициалы. «В.П.» – Виктор Протасов, – пожала я плечами.
– Я могла думать только о том, что это брелок Вероники, она носила на нем ключи от дома. А когда ее обнаружили, ключей при ней не было. Сумочка исчезла. Убийцы иногда оставляют себе на память вещь жертвы. Разве не так?
– Не знаю. Допустим, вы правы. Почему, узнав свой подарок, вы не отправились к следователю?
– И что бы это дало? Виктор ведь сказал, что нашел его. Прошло уже несколько лет, все успели забыть о моей девочке, а у вашего брата столько денег... Я хотела убедиться. Найти доказательства. Если бы я тогда пошла в милицию и они задали ему вопросы, Виктор стал бы осторожнее. У него есть деньги, а значит, могут быть лучшие адвокаты. Брелок, конечно, еще ничего не значил...
– И вы постарались быть ближе к моему брату?
– Да. Я очень старалась и в конце концов стала у него работать. А потом нашла дневник Вероники. Случайно. Разбирала книги и нашла, он был спрятан на полке, за книгами. Я и не знала, что она вела дневник.
– Виктор был знаком с Вероникой?
– Она не назвала имя. Писала о том, что встретила мужчину. В офисе, в коридоре. Он сделал ей комплимент, и они немного поговорили. Вероника несколько раз приходила ко мне на работу, а ваш брат часто приезжал к своему другу.