Уходи красиво

Полякова Татьяна Викторовна

– А ты зануда, – разозлилась я.

– Я в душ. Дверь заперта на верхний замок, без ключа ты не выйдешь, а ключ я возьму с собой.

– Белая горячка, – закатила я глаза.

– Разумная предосторожность. Нет уверенности, что, выйдя из ванной, застану тебя здесь.

Он удалился, а я на всякий случай проверила дверь, так и есть: без ключа ее не открыть. Возникло подозрение, что, уходя утром, он точно так же запер ее, чтобы я не могла покинуть квартиру. Ожидая Феликса, я выпила кофе и смогла запихнуть в себя бутерброд.

Наконец Рогозин предстал передо мной во всей красе: чисто выбритым, в голубой водолазке и джинсах.

– Готов к великим свершениям, – хмыкнул он.

Вскоре мы покинули квартиру, но мои мытарства на этом не закончились. Мысль об обеде прочно обосновалась в его голове, и еще на полтора часа мы задержались в городе, ровно столько потребовалось, чтобы заехать в ресторан и отдать должное местной кухне.

– Ты можешь начать рассказывать прямо сейчас, – предложил Феликс, когда нам принесли заказ.

– Петька уверен, на его даче кто-то прятался, – буркнула я.

– И кто, по-твоему, это может быть?

– Не знаю.

– Я с места не сдвинусь, пока не получу вразумительный ответ.

– Здесь нет дверей, которые ты смог бы запереть на ключ.

Он зло фыркнул и покачал головой.

– Хотя бы намекни.

– Мало кому известно о его даче. Они с Виктором любили рыбачить в тех краях.

– Твой брат мертв, – он вдруг замолчал и хмуро таращился на меня не меньше минуты. – Так вот почему тебя заинтересовали эти кровавые монстры в музее... Неожиданный поворот сюжета... Вряд ли Соловьев был особенно дружен с твоим братом... хотя как знать. Хорошо, проверим дачу.

Петька дал очень подробное объяснение, и проселочную дорогу мы нашли легко. Некоторое время она петляла по лесу, а потом он внезапно кончился. Впереди поле, слева озеро, довольно большое, и одинокий домишко, который отсюда казался совсем крохотным. Моя идея понаблюдать за ним критики не выдерживала. Для этого потребовался бы мощный бинокль, а его у нас не было. Подобраться ближе без того, чтобы нас не заметили, попросту невозможно. Взглянуть на дачу захотелось еще больше.

Феликс остановил машину, вышел и начал оглядываться. Минут через пять вернулся на свое место и с сомнением посмотрел на меня.

– Я поеду один. А ты найдешь подходящий пенек и будешь терпеливо ждать.

– Еще чего.

– Ты можешь выйти сама. А можешь с моей помощью.

– Да с какой стати?

– Назовем это предчувствием. Я бы предпочел знать, что ты в безопасности. Если я не вернусь в течение получаса и не позвоню или поблизости появятся какие-то люди, двигай в лес, подальше отсюда, и сиди тихо. В крайнем случае звони в милицию. На дорогу ни в коем случае не выходи.

– Лучше я с тобой... – забеспокоилась я.

– Хуже. Я плохо соображаю, когда приходится за тебя волноваться. – Он притянул меня к себе и быстро поцеловал. – Надеюсь, расстаемся ненадолго.

Иди, милая, ищи пенек.

– Придурок, – буркнула я, но из машины вышла и даже немного углубилась в лес, как он велел.

Феликс направился к дому. Дорога выглядела вполне сносно, но я вдруг подумала: если придется спешно покидать здешние места, большую скорость не разовьешь. Машина приближалась к дому, а я начала нервничать, в основном потому, что ничего толком видеть не могла, слишком большое расстояние. Достала мобильный, связь есть, и это порадовало. «Лексус» между тем остановился возле дома, об остальном можно только гадать. И вдруг я услышала выстрел.

– Господи, – пролепетала я, вновь хватая мобильный, но тут же сунула его в карман. И припустилась к дому, начисто забыв о словах Феликса. Я могла думать только об одном: он угодил в ловушку, возможно, он ранен, нуждается в помощи... В такие минуты в голову редко приходят разумные мысли, ни одной подобной ко мне точно не явилось, зато стало ясно: Феликс значит для меня слишком много, так много, что было безразлично, кто он в действительности и чего добивался, находясь рядом со мной. Важней было увидеть его, знать, что он жив...Типичный бред сентиментальной дуры, но мне и на это было наплевать.

Проселочная дорога не успела просохнуть под апрельским солнцем, ноги скользили, и я дважды упала, но все равно преодолела расстояние в рекордно короткий срок. Машина стояла в паре метров от крыльца. Дверь в дом открыта, оттуда не доносилось ни звука. Я поднялась на ступеньки и вошла в дом, боясь, что сердце внезапно остановится и я не успею сделать еще шаг, не успею увидеть его.

И тут дверь, ведущая из сеней в кухню, распахнулась, и показался Феликс. Я привалилась к стене, не в силах справиться со слезами, а он рявкнул:

– Твою мать... – но тут же обнял меня, прижав покрепче.

– Это ты стрелял? – пролепетала я.

– Бог миловал. Дверь была заперта, я полез за ключом, тут они и появились. Были бы умнее, не стали бы кидаться на меня вдвоем, мешая друг другу. Один успел выстрелить, но палил в божий свет, как в копеечку. Сейчас оба лежат в доме. Я боялся, ты, услышав выстрелы, позвонишь в милицию, вот и поторопился покинуть это милое место. Не хватало мне только объяснений с ментами. – Я отстранилась, заглядывая ему в глаза. – Ты где сейчас должна быть? – проворчал Феликс.

Теперь, когда я убедилась, что он жив, меня одолевало беспокойство другого рода. Не отвечая на вопрос, я распахнула дверь и вошла в кухню. Слева русская печь, возле нее, поджав ноги, лежал молодой мужчина в кожаной куртке. Рот его был приоткрыт, казалось, он крепко спит. Я наклонилась, внимательно его разглядывая. Он был жив, хоть и без сознания. И никаких кровавых ран. Второй тип устроился по соседству, спиной привалившись к деревянной перегородке. Тонкая струйка сбегала по носу из разбитого лба.