Уилки Коллинз

Акройд Питер

В начале мая семья Коллинз выехала из Рима в Неаполь. В течение трех недель Уильям Коллинз делал зарисовки залива и береговых пейзажей, рыбаков и их лодок, он также нашел для себя свежий материал в «огромной армии нищих обоего пола, которые ели, пили и спали прямо на улицах».

Он уже наметил обширные проекты и строил планы, когда семья заметила «странного вида желтые паланкины с зашторенными окнами», которые следовали по улицам, их пассажиры были поражены холерой. Нависла угроза оказаться в карантине.

Так что Коллинзы поспешили перебраться в Сорренто, по другую сторону залива. Этот город должен был стать идеальным убежищем, но жара южноитальянского лета оказала на англичан слишком сильное влияние. В своем дневнике миссис Коллинз признается, что «совершенно раздавлена», а затем отмечает: «Уилли целый день ужасно докучлив. Отец вынужден был наказать его за обедом. В этом климате мы все становимся невыносимыми». В какой-то момент Уилки запер мать на крыше, неясно – было это случайностью или намеренным жестом, своего рода демонстрацией протеста. Старший Коллинз заболел ревматизмом и воспалением глаз, на те же симптомы будет со временем жаловаться и его сын. Камфора и касторка не облегчили страданий, и местные доктора рекомендовали пациенту серные бани Искьи.

В итоге семья подняла паруса и отправилась на этот островок. Там Уильям Коллинз успешно восстанавливал силы, но настроение его старшего сына заметно испортилось. «Уилли снова в опале». Когда они вернулись в Неаполь после окончания эпидемии, младший

мальчик, Чарльз, сломал руку. Стало ясно, что итальянское приключение подходит к завершению. В начале февраля они покинули Неаполь и вернулись в Рим. Оттуда неспешно двинулись домой через Венецию, Болонью, Парму, Верону и Падую. Финальный этап путешествия привел их из Роны в Кёльн и Роттердам. Они оказались в Лондоне 15 августа 1838 года, после двух лет странствий.

Нет сомнений, что молодой Уилки Коллинз сильно изменился благодаря этому опыту. Его спонтанное практическое образование оказалось успешным, и, как большинство юношей своего круга, он провел много времени в обществе, совершенно не похожем на средний класс Англии. Он научился читать по-французски и свободно болтать по-итальянски. Вероятно, ему повезло приобрести первый сексуальный опыт. Он чувствовал себя обновленным, совсем другим человеком.

И вот после этого блестящего опыта он снова вынужден был томиться в компании лондонских школьников. По возвращении семья обосновалась в знакомом ему районе Риджентс-парк, в доме 20 по Авеню-роуд, и вскоре Уилки отправили в школу-пансион в северной части Хайбери. Академия Генри Коула выходила фасадом на Хайбери-филдс. Это не была частная школа высокого уровня, но все же считалась вполне солидным и относительно недорогим учебным заведением – пребывание там Уилки обходилось всего в девяносто фунтов в год. Директор школы, преподобный Коул, одновременно служил священником в капелле Провидения в районе Айлингтон.

Конец ознакомительного фрагмента.