Уилт незнамо где
Шрифт:
— Думаю, нам лучше продолжить этот разговор с глазу на глаз, — сказал инспектор.
— Если не возражаете… я, видите ли, здесь работаю… веду прием, — забормотала психиатр, стремясь поскорее выпроводить из кабинета этот бронетранспортер в женском обличье. — Вы можете пройти в комнату для посетителей.
Вслед за Евой Флинт вышел в коридор.
— Ну? — бросила Ева, едва инспектор закрыл за собой дверь. — Немедленно говорите, в чем дело! Зачем вы притащили моего мужа в это ужасное место?
— Миссис Уилт, прошу вас, сядьте, и я, как смогу, постараюсь объяснить, —
Ева села.
— Уж будьте любезны! — рявкнула она.
Флинт внутренне заметался, соображая, как рассказать обо всем помягче: баба-то бешеная.
— Я привез вашего супруга сюда на освидетельствование, чтобы забрать его из больницы до появления представителей американского посольства. Они должны были допросить мистера Уилта по поводу одного происшествия в Штатах. Что-то связанное с наркотиками. Не знаю, что именно, да и не хочу знать. А еще, и это гораздо серьезнее, его подозревают в убийстве члена теневого кабинета министров, некоего Ротткомба, и… Конечно, я знаю, он не мог убить… — заторопился инспектор, но Ева уже вскочила с места.
— Вы что, псих? — истерически завопила она. — Да мой Генри мухи не обидит! Он мягкий, добрый — и в правительстве ни с кем не знаком!
Инспектор Флинт попробовал ее успокоить:
— Поверьте, миссис Уилт, мне это прекрасно известно, но Скотланд-Ярд располагает доказательствами, что мистер Уилт был в том районе, откуда исчез министр, и поэтому они хотят его допросить.
Ева, чуть ли не впервые в жизни, обратилась к логике:
— И сколько еще тысяч человек находилось в то же время в том же… что за район?
— Херефордшир, — сам того не желая, сказал инспектор.
Глаза Евы выпучились, а лицо побагровело.
— Херефордшир? Херефордшир? Нет, вы точно сумасшедший. Да он там никого не знает! И не был ни разу! В отпуск мы всегда ездим в Озерный край.
Инспектор, словно отталкивая Еву, выставил вперед ладони. Ему подумалось, что болезнь Уилта — высказываться невпопад — очевидно, очень и очень заразна.
— Конечно, конечно, — забормотал он. — Не сомневаюсь, что это именно так. Я только говорю, что…
— Что Генри разыскивается Скотланд-Ярдом по подозрению в убийстве теневого министра. И это у вас называется «только»?
— Я не говорил, что он разыскивается по подозрению в убийстве. Но они надеются на его помощь в расследовании.
— Мы все прекрасно знаем, что это означает, разве нет?
Инспектор искренне попытался усмотреть в этой фразе хоть какой-нибудь смысл, но, как всегда бывало с Уилтами, не смог.
Уилт, битых полчаса слонявшийся по главному вестибюлю клиники в поисках выхода, тоже не мог добиться своей цели — все двери были заперты. При этом на его белый халат слетелось аж четверо настоящих сумасшедших. Двое истово доказывали, что у них уже нет никакой депрессии и они больше не станут лечиться электрошоком. Два других, которые явно находились под воздействием чего-то психотропного, подошли бочком и страшненько захихикали.
Уилт, испугавшись психов и досадуя на свой идиотский вид, побежал дальше. За окном виднелся огороженный колючей проволокой участок газона, где, сидя
— Генри, мы едем домой. Пойдем скорей. Этот ужасный инспектор порет невероятную чушь! Слышать его больше не желаю!
Уилт в кои-то веки спорить не стал. Он устал от здешней гнетущей атмосферы, от странных людей, блуждающих с отсутствующим видом. Вслед за женой он вышел через главную дверь и направился к машине, стоявшей на гравиевой площадке. Но не успели они до нее дойти, как из больницы донесся визг.
— В чем дело, что за шум? — сердито спросила Ева у пробегавшего мимо крошечного недоумка.
— Там у девчонки грудь ползает! — крикнул тот, в панике уносясь прочь.
Ева прекрасно поняла, о какой девчонке идет речь. Чертыхаясь про себя, она развернулась и решительно направилась к больнице. На ходу она расшвыривала в разные стороны несчастных психов, улепетывающих от страшной ползающей груди. Фредди, раззадоренный успехом представления и в то же время до смерти напуганный истошными воплями, исполнял привычный трюк с невиданной доселе прытью. При виде третьей девичьей грудки, с немыслимой быстротой снующей туда-сюда, запаниковали даже те, кто принимал очень сильные седативные средства. Они, конечно, знали, что больны — но не подозревали, до какой степени… Это намного хуже, чем галлюцинации.
Когда Ева добежала до Эммелины, крыса успела спрятаться в хозяйкиных джинсах. Истерика, охватившая сумасшедших, из вестибюля быстро распространилась по всей больнице, включая закрытое отделение. Ева, волоча за собой дочерей — хулиганки просто упивались эффектом, который произвела взбесившаяся грудь, — раскидала ополоумевшую толпу, скопившуюся у выхода, и, благодаря невиданной силе и размерам, вырвалась наружу. Наконец она и девочки подошли к машине, где на заднем сиденье прятался Уилт.
— Быстро садитесь и прикройте папу, — приказала Ева. — Охрана не должна его видеть.
В следующий миг Уилт очутился на полу. Девочки упирались в него коленями. Ева завела машину и, пока ехала к воротам, увидела в зеркале инспектора Флинта. Тот как ошпаренный выскочил из больницы, споткнулся — и упал, впечатавшись лицом в гравий. Ева прибавила газу. Через пять минут автомобиль вылетел из ворот клиники и помчался в направлении Оукхерст-авеню.
Глава 36
Инспектор Флинт вошел в свой кабинет, пребывая во власти полнейшего смятения. После разговора с Евой он окончательно убедился: во что бы ни вляпался Генри, к гибели Гарольда Ротткомба он не причастен. А кроме того, пока инспектор лежал носом в гравий и оголтелые психи топтали его своими копытами, он словно бы взглянул на мир глазами Уилта и понял: все случайно. Еще недавно Флинт твердо знал, что на всякое следствие имеется своя причина, но теперь его озарило: жизнь — это хаос, где нет места логике. Мир безумен, как обитатели клиники, откуда он только что возвратился.