Уильям Шекспир — образы, как космогония мифа. William Shakespeare — Images as the Cosmogony of Myth
Шрифт:
Итак, мы воочию видим краткую «инструкцию» для предотвращения несваривания желудка и мероприятия, направленные против засорения кишечно-желудочного тракта. К тому же, первое четверостишие может служить введением в гомеопатию.
Но прочитав второе четверостишие читатель начинает понимать, что поэт описывает «послевкусие» своих отношений с юношей, с которым его связывала многолетняя доверительная дружба и творческое сотрудничество. Их связывали годы наполненные чувством «безотцовщины», «unfather'd», проведённые в доме опекуна Сесил-хаусе на
«Even so, being full of your ne'er-cloying sweetness,
To bitter sauces did I frame my feeding;
And sick of welfare found a kind of meetness,
To be diseas'd, ere that there was true needing» (118, 5-8).
«Между тем, никогда не был пересыщен вашей слащавостью,
Горькими соусами Я ограничивал моё питание (с радостью);
И заболевший от благополучия, нашёл своего рода — соответствие,
Быть приболевшим прежде, чем, то будет истинно необходимо (мне)» (118, 5-8).
В строках 5-6, повествующий бард, обратился к юноше в доверительном тоне на «вы» языком иносказания: «Между тем, никогда не был пересыщен вашей слащавостью, горькими соусами Я ограничивал моё питание (с радостью)». Конечная цезура строки 6 мной была заполнена оборотом речи в скобках «с радостью», который разрешил проблему рифмы строки.
Если присмотреться к риторике строк 5-8, то можно обнаружить приём «антитезу», построенной на контрасте двух диаметрально противоположных вкуса, это «сладкий» и «горький». Далее, после фразы строки 6: «Я ограничивал моё питание» мной была заполнена конечная цезура оборотом речи «с радостью», который усилил контраст, таким образом заложенная автором «антитеза» стала более выразительной. В тоже время заполнение конечной цезуры установило рифму строки
And sick of welfare found a kind of meetness,
To be diseas'd, ere that there was true needing» (118, 7-8).
И заболевший от благополучия, нашёл своего рода — соответствие,
Быть приболевшим прежде, чем, то будет истинно необходимо (мне)» (118, 7-8).
В строках 7-8, повествующий поэт откровенно делится своим персональным опытом ауто психотерапии: «И заболевший от благополучия, нашёл своего рода — соответствие, быть приболевшим прежде, чем, то будет истинно необходимо (мне)».
Конечная цезура строки 8 требовала заполнения ввиду недописанной строки, поэтому мной была заполнена личным местоимением в скобках «мне», которое установило рифму строки.
Начальная фраза строки 7: «И заболевший от благополучия» могла говорить о том, что модель поведения могла выражать спонтанные и немотивированные поступки юноши, которые приносили не мало хлопот и проблем поэту. Поэтому поэт искал пути не столько, как избавиться от чужих проблем на свою голову, а как их максимально «смягчить».
Стоит обратить внимание на широко распространённый в «елизаветинскую» эпоху оборот речи строки 7: «a kind of meetness», «своего рода соответствие». В данном случае, он
В третьем четверостишии поэт переходит к повествовательной модели, предоставив читателю в распоряжение свой индивидуальный жизненный опыт.
Третье четверостишие представляет собой одно многосложное предложение, в нём строки 9-12 следует рассматривать вместе для прочтения подстрочника.
«Thus policy in love, to anticipate
The ills that were not, grew to faults assured,
And brought to medicine a healthful state
Which, rank of goodness, would by ill be cured» (118, 9-12).
«Поэтому политика во влюблённости — предвосхищать
Невзгоды, чтобы не были взросшими, вменяя их виной,
И приводя медициной в здоровое состояние (вспять),
Какими оценивал добродетели, желая от зла вылечиться (оной)» (118, 9-12).
Строки 9-10 наглядно демонстрируют «шекспировское» правило «двух строк», когда одна строка переходит по смыслу в следующую: «Поэтому политика во влюблённости — предвосхищать невзгоды, чтобы не были взросшими, вменяя их виной». Глагол «to anticipate» переводится, как «предвосхищать», «предвидеть», он является ключевым, так как логически определяет поведенческую модель: «policy in love», «политику во влюблённости». Само понятие «политика» в данном контексте представляет собой как «стратегию», так и «тактику».
В строках 9-10, повествующий бард предлагает предугадывать невзгоды, чтобы они не выросли в «sensual fault», «чувственную вину» виня за это себя и в тоже время укоряя других.
— Но каким образом, гению драматургии 16-го века и простому филистеру 21-го века предвосхитить свои невзгоды? Вот в чём вопрос! По-видимому, автор сонета 118 обладал даром предвосхищения, хотя не могу за это полностью поручиться, ибо невзгоды окружали поэта при жизни и не давали покоя после смерти.
«And brought to medicine a healthful state
Which, rank of goodness, would by ill be cured» (118, 11-12).
«И приводя медициной в здоровое состояние (вспять),
Какими оценивал добродетели, желая от зла вылечиться (оной)» (118, 11-12).
В строках 11-12, повествующий бард далее развил тему «невзгод»: «И приводя медициной в здоровое состояние (вспять), какими оценивал добродетели, желая от зла вылечиться (оной)».
Можно предположить, что поэт оценивал пришедшие невесть откуда невзгоды сообразно своими добродетелями, несомненно, слепо веря во вселенскую справедливость. Но можно ли, объективно самому себе оценить пришедшие невзгоды; и при этом, дать самостоятельно объективную оценку сравнивая, в какой степени невзгоды соответствуют собственным добродетелям? Однозначно, без помощи психоаналитика, здесь, никак не разобраться.