Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла
Шрифт:
– Кьюджин. Такое у тебя тоже часто бывает?
Коноховец отрицательно покачал головой:
– Бля! Такая пизда впервые! Сам в ахуе!
– Вот потому я прибыл. Потому что почувствовал ее.
Кьюджин устало потер лоб:
– Жалею об одном. Что, бля, позволили всему этому случиться. Знал бы, извини, Муи, но закопал бы твоего сына вместе с артефактом, причем в диаметрально противоположных концах мира. Чтобы наверняка.
Муи нервно кивнул:
– Да. Знал бы я, тебе бы помог закапывать.
Павлин выдохнул, видимо, выражая согласие с общим мнением.
– Учитель, – Кьюджин снова поднял взгляд на артефакт, – можно в
Павлин наклонил голову в другую сторону.
– В двух словах – полный пиздец.
– Угу, – кивнул Кьюджин.
– Эта сучка – старая, но очень умная биджева тварь, – продолжил павлин, ругань в его устах вызывала когнитивный диссонанс в голове Муи. – Она же действительно с Рикудо сражалась и ведь выжила. И Рикудо, даже победив, не смог ее убить. Закатал в ящик и отдав кому-то из учеников. Вот и думай, это Рикудо был слабоват, или она настолько крутой? Проблема усугубляется тем, что большая часть ее знаний – то, что было давно и благополучно забыто, ибо потеряло актуальность. Ну не для синоби все ее знания. И что она будет делать? Воевать. Грязно, подло и зло, как, всего скорее, с ней когда-то воевал старый пень Рикудо, поленившийся добить противника, за что мы и расплачиваемся. Пусть геноцида всему живому она и не желает, но Ка... Кьюджин, – павлин повернул к нему голову, – ты сам знаешь людей, куда лучше меня.
Коноховец кивнул:
– Не подчинятся. Воевать будут, если не до последнего человека, то близко к этому. Силенок-то у нее хватит, с целым миром воевать?
Павлин снова перевел взгляд на артефакт:
– А она и не будет. Да и поверь мне, найдется достаточно тех, кто к ней присоединится. И ей хватит хитрости действовать не напрямую. Драная биджева ворона, курица, возомнившая себя прекрасным лебедем. Это она нам сейчас все рассказывает, просто попиздеть было не с кем все это время, вот и разговорилась. Да я бы и без ее рассказа все понял. Почти все. Но после этой крепости она будет работать по-другому.
Кьюджин поморщился:
– Короче, допускать этого никак нельзя. Хоть какие-то положительные моменты есть?
Павлин кивнул:
– Да... и нет. Она же такая же, как и я. Сеннин. Но тело ее в этом артефакте. А то, с чем мы говорили...
– Одержимость.
– Моего сына можно спасти? – неожиданно спросил Муи.
Павлин качнул головой:
– Нет. Он уже мертв. Нет его. Тело осталось, не более того. Это существо лишь сосуд.
– Понятно, – глава тюрьмы опустил голову.
Одержимые зверята Ятагарасу со все большим интересом тянулись к оставшимся людям – решать надо было быстрее.
– Учитель, я так понял, если мы сломаем артефакт...
Павлин издал звук, который можно было определить, как насмешку:
– Сломает он. Сам ты сломаешься... Хотя ты прав. Смерть сосуда ничего не даст, эта тварь уже подчинила себе многих. Ее это лишь слегка затормозит. А вот уничтожение артефакта...
Павлин и Кьюджин переглянулись.
– Есть что-то подходящее? – спросил Коноховец.
Птица отрицательно покачала головой:
– Нет... и есть, – перевела взгляд на Муи.
Тот даже испугаться успел...
– Вы на что...
– Твой предок не просто так сюда посажен был, уважаемый Муи, – ответил павлин, – ваша клановая техника.
– Тенро? – удивленно переспросил Муи.
Птиц кивнул:
– Она самая. Крайний метод, так сказать. Если других не останется.
– Почему крайний?
Кьюджин
– Техника сжигает активную чакру. Просто сжигает. А теперь посмотри на этот артефакт и вдумайся, насколько там много чакры? И что будет, если она вся разом вспыхнет?
– Это... невозможно...
Павлин кивнул:
– Да... и нет. Ты в твоем текущем состоянии такого точно не осилишь. А вот если весь ваш клан попытается провернуть нечто подобное сообща... – птица задумалась, – да если их правильно направить... – покосилась на толпу подчиненных Ятагарасу, – да если этих куда-нибудь убрать.
Кьюджин ударил ладонью по лбу:
– Не верю, что я на это подписываюсь.
Павлин отмахнулся движением крыла:
– Тебе достанется самое простое, расслабься.
– Пиздец! Почему опять я?! – тихо матерился Коноховец. – Почему я снова вляпался в какое-то биджево дерьмо?! Сегодня утром еще был обычным заключенным в обычной тюрьме! А теперь?!
Муи посмотрел на матерящегося Кьюджина, на безмятежного павлина, на своих людей, на артефакт.
– Мы всерьез собираемся атаковать и пытаться убить древнюю тварь, которую не смог убить сам Рикудо?
– Добро пожаловать в мой мир, – хмыкнул Коноховец.
Муи глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, и выдохнул.
– Ворон взлетел... Упало черное перо... Пророчит несчастье... Что мы должны делать?
Павлин поднял голову к ночному звездному небу.
– Прекрасное хокку. Подготовьте людей, вы знаете ритуал. Но теперь изменится финал. Избранный не станет сосудом. Избранный станет палачом.
Муи кивнул:
– Я все понял.
– Тогда иди к своим людям.
Он ушел, оставив ученика и учителя одних. Кьюджин печально вздохнул:
– Большие шансы?
– Не слишком. Пятьдесят на пятьдесят. Может, получится, может, нет.
Коноховец кивнул:
– Понятно. А выжить?
Павлин промолчал.
– Понятно, – повторил задумчивый ученик, – значит, уничтожаем сосуды?
– Не потянем... По отдельности. Я стану твоими крыльями. Я научу тебя летать, мой ученик. И мой друг. Тебе не привыкать ставить на кон все. И... извини. Я не знал, что Ятагарасу вдруг обнаружиться здесь...
– И не мог знать. Ее пробудила моя сенчакра, – ответил Кьюджин, – так что все взаимосвязано. Это не я оказался здесь не вовремя. Это я создал обстоятельства, оказавшись здесь. Так что это все не случайность, а просто закономерное стечение обстоятельств. Это все не случайность, а одно сплошное стечение обстоятельств. Начавшееся с того момента, как я покинул Деревню Горячих Источников. Умолчал часть информации, не настоял на том, что деревню следует взять под наблюдение. Боялся, что Данзо узнает слишком много. Так что минерал бы в любом случае всплыл бы где-нибудь. И уже всплывал не раз. А я все равно не намекал на то, что месторождение нужно взять в разработку. И, если бы я был не я, то не убил бы Третьего вместе со старейшинами, а сидел бы сейчас главой Корня и проблем не знал. И не будь я сеннином, не разбудил бы эту черноперую сучку. Закон жизни, из всех возможных ситуаций случится самая худшая. Вот и получил свою самую худшую ситуацию. Каким-то биджевым вывертом наткнулся на древнего особо опасного сеннина в тюрьме для недоделков. Специально, блядь, не придумаешь! Всю жизнь занимался тем, что служил Конохе и обустраивал собственный быт, и вот, на тебе, получи. Спаси-ка мир напоследок, и, если очень исхитришься, может, даже выживешь.