Укол мафии
Шрифт:
«Будь проклят Римо Уильямс! Неужели ради того, чтобы выиграть войну с преступностью, – думал он, – стоит столько терпеть от этого Римо?!»
Доктор Смит связался с Римо в Нассау, где стоял морской теплоход, на котором тот путешествовал, и приказал немедленно возвращаться в Штаты для выполнения очередного задания. Римо отказался, объяснив Смиту, что должен непременно участвовать в финале танцевального конкурса, который проводился на корабле. Он продолжит круиз, а иначе упустит шанс получить золотой кубок. Почему бы доктору Смиту не прилететь сюда, чтобы всем вместе отправиться обратно?
– У
– У меня нет времени плавать вокруг света, – ответил Смит.
– Тогда вы не узнаете о том, что приключилось с вашим старым приятелем Хопкинсом, и о том, как он собирался шантажировать КЮРЕ. А в один прекрасный день получите секретное письмо с требованием выплатить сорок три миллиарда долларов однодолларовыми купюрами.
– Очень остроумно, – сказал Смит. – Я в курсе того, что случилось с Хопкинсом.
– Черт побери! Все равно прилетайте, и я вам расскажу, что сделал с Ховардом Хьюзом, – не сдавался Римо.
Он настаивал, уговаривал и, в конце концов, после того, как пообещал устроить Смиту отличную каюту, тот согласился. Так он оказался на этом проклятом корабле – вывернутый наизнанку и с каждой минутой все больше ненавидящий Римо Уильямса.
Но Харолд Смит не был бы Смитом, если бы пренебрег своим долгом. Ему и не предложили бы возглавить КЮРЕ – секретную организацию по борьбе с организованной преступностью, – если бы у него отсутствовала сила воли. Он с трудом поднялся на ноги, слегка пошатываясь, пересек каюту и достал из шкафа черный чемодан. Дешевый, без наклеек аэропортов и отелей. Тщательно заперев дверь, он отправился в долгий путь наверх, на пятую палубу – в апартаменты Римо Уильямса.
Было три часа ночи, корабль спал. Ни на лестнице, ни в коридорах Смит не встретил ни души. Но и Римо Уильямса в каюте не оказалось.
Палуба была еще безлюдней, чем коридоры. Было сыро и промозгло, пронзительно холодный ветер вихрем налетал с моря, окутывая корабль мельчайшей водяной пылью, пробирая до мозга костей любого, кто осмеливался появиться на палубе.
Но Римо Уильямс не чувствовал холода. Он осторожно заглянул за невысокую перегородку, отделявшую его часть палубы от остальной. Как всегда, никого.
Римо ощупал массивные дубовые перила, ограждающие палубы. Они были шириною сантиметров двенадцать, округлые и влажные.
Римо сбросил парусиновые туфли и вскочил на перила. Постоял минуту на высоте двадцать пять метров над водой, настраиваясь на ритм океанской волны, покуда мышцы ног и нервные окончания ступней не приспособились к ритмичному движению корабля. И побежал по перилам. Корабль раскачивало из стороны в сторону, кидало вверх-вниз, но Римо мчался вперед, замкнувшись в мире собственного сознания.
Он пробежал немного, переставляя ноги по мокрой полированной поверхности перил так быстро, что подошвы не успевали соскользнуть. А потом, на полном ходу повернулся на 90 градусов и легко, пружинисто побежал боком. Бросив взгляд на бушующие внизу волны, он вдруг понял, почему моряки так независимы и высокомерны: здесь, вдалеке от земли, посреди ледяного океана, человек бросает вызов самому Господу Богу, и только презрение ко всему окружающему помогает
Римо добежал до кормы и притормозил, дабы убедиться, что на палубе никого нет. Увидев, что никто не осмелился в такую погоду и время покинуть каюту, он помчался на всех парах обратно, бросив взгляд вниз, сквозь стеклянную крышу бассейна.
Обычно там все время торчал усатый крепыш. Пожарный с Среднего Запада, самодовольный и невежественный, он с самого начала круиза проводил у бассейна дни и ночи напролет. Он обзывал Чиуна «китаезой», когда тот его не слышал, что, однако, не укрылось от внимания Римо. А однажды Римо увидел, как пожарный украл чаевые, оставленные кем-то из посетителей официанту на подносе, и когда понадобилось освободить каюту для Харолда В. Смита, у Римо была на примете подходящая кандидатура.
В один прекрасный день, на пляже острова Парадиз, пожарный загадочным образом крепко уснул и проспал под палящим тропическим солнцем четыре часа. Когда его, наконец, разбудили, кожа уже покрылась волдырями. В больнице Нассау медики оказали ему необходимую помощь, предупредив, что нельзя так долго находиться на солнце, и собрались было отпустить на корабль, но передумали и оставили на дальнейшее лечение и обследование, после того как он сообщил врачам, что потерял сознание оттого, что к его плечу прикоснулся рукой рослый парень с глубоко посаженными карими глазами.
Римо усмехнулся, миновав пустующее кресло у бассейна и подумав при этом, что если пожарник был падок на чужие чаевые, то Смит – уж и подавно. Официанты от такой перемены ничего не приобрели.
Римо бесшумно прошел по стальной перекладине, поддерживавшей выпуклую пластиковую крышу бассейна, и очутился на левом борту корабля. Он пробежал еще несколько шагов, быстро обогнул барьер, отделявший общую палубу от его личной веранды, и бесшумно спрыгнул с перил возле своей каюты.
Здесь он надел туфли и вошел внутрь через раздвигающиеся стеклянные двери.
Смит сидел на диване, а Чиун, склонившись над ним, массировал искусными пальцами нервные узлы вдоль шеи доктора.
– Спасибо, Чиун, – с облегчением сказал Смит, отодвигаясь от него, как только в каюте показался Римо.
– Морская болезнь? – поинтересовался Римо.
– Не страдаю, Я провел в море больше времени, чем вы в трезвом виде, – засопел Смит. – Вернулись с вечерней прогулки?
– Вроде того, – ответил Римо, а потом безжалостно добавил, поскольку не питал добрых чувств к человеку, который посылал его на задания, противные человеческой натуре, – Хопкинс сразу догадался, что речь идет о вас. Как только я сказал «дешевка», он понял, о ком речь.
– Да, да. Хватит, – сказал Смит, глядя на Чиуна, который, несмотря на свои таланты и любовь к Римо, представления не имел, что такое КЮРЕ и чем она занимается. Ему достаточно было знать, что миссия Римо – убивать и что его, Чиуна, забота – следить, чтобы Римо всегда был в форме.
Чиун опустился на диван, приняв позу лотоса, и закрыл глаза. Смит поднялся и открыл чемоданчик, откуда извлек пакетик из блестящей бумаги и протянул Римо.
– Вы знаете, что это?
– Конечно. Наркотик. Героин, – сказал Римо, взяв в руки пакетик.