Украденная невеста
Шрифт:
— Я смирилась с этим, — тихо говорит София. — Это трудная жизнь, и не всегда черно-белая. У мужчин, за которых мы выходим замуж, много моральных "серых зон". Есть вещи, которые делает Лука, с которыми я не всегда согласна. Но я знаю, что он хороший человек, который сделает все возможное, чтобы воспитать своих детей такими же хорошими, чтобы у них был моральный кодекс. Это лучшее, о чем я могу просить, и я… я люблю его. — Она вздыхает. — Это не всегда легко. Но это того стоит, и в конце концов я так решила. Это то, что я выбрала.
Я издаю тихий смешок.
— Я помню, что говорила
— Ты не всегда будешь соглашаться со своим мужем, не в той жизни, которую мы ведем, — тихо говорит София. — Но, если ты сможешь отделить мужчину от того, что он делает, возможно, ты могла бы быть счастливее.
— Возможно. — Я не знаю, что еще сказать, потому что даже если бы я могла отделить Виктора от его бизнеса, любить этого человека, а не то, что он делает, я не могу стереть то, что он сделал для меня. И это делает невозможным исправить что-либо еще.
— Хотела бы я вообще с кем-нибудь найти любовь, — внезапно говорит Ана тихим и мягким голосом. — Теперь я не думаю, что когда-нибудь смогу. — Ее пальцы постукивают по краю стола, нервным тиком рядом с ее полной тарелкой еды. — Я даже больше не помню, какой я была раньше. — Затем она поднимает взгляд на Софию, ее лицо бледнее, чем я когда-либо видела. — Та девушка, которая привела тебя в подпольный клуб и ответила мужчине из "Братвы", как будто она была кем-то другим. Я едва ли даже помню, каково это, танцевать, а это было не так уж давно.
За столом очень тихо, и София протягивает руку, касаясь руки своей лучшей подруги, ее собственные глаза блестят.
— Все наладится, Ана, я обещаю, — шепчет она. — Все изменится.
Ана натянуто улыбается, ее губы плотно сжаты.
— Я не понимаю, как, — тихо говорит она.
А затем, так же быстро, она прочищает горло, глядя на меня с извиняющейся улыбкой.
— Прости, Кэт. Мы говорили о тебе. Я не хотела перехватывать разговор.
— Все в порядке. — Я тоже касаюсь ее руки, не говоря того, что сразу приходит на ум, а именно, что я рада отвлечься от разговоров о моей жизни. Это слишком сложно, чересчур, и я не хочу больше это обсуждать. Нет смысла, когда я не могу рассказать всю историю.
Звук шагов прерывает все, что я могла бы еще сказать, и мы втроем поднимаем глаза и видим Виктора и Луку, оба элегантно одетые и сурового вида, входящих в столовую.
— Лиам скоро будет здесь, — говорит Виктор, его взгляд скользит по столу, не встречаясь с моим. — Дамы, можете к нам присоединиться, чтобы поприветствовать его.
— На самом деле я никогда не встречала Лиама, — тихо говорит Ана, когда София подходит, чтобы помочь ей сесть в инвалидное кресло.
— Он приятнее многих других боссов мафии, — со смехом говорит София. — Смешнее, мягче. Ему не суждено было стать наследником. У него был старший брат, так что он не был воспитан как наследник.
— Что с ним случилось? — С любопытством спрашивает Ана.
София пожимает плечами.
— Никто не знает. Лука сказал, что он был в Ирландии, но никто не мог связаться с ним или найти его. Я предполагаю, что после казни
Выбор. От этого слова у меня по спине пробегают мурашки, и я пытаюсь скрыть выражение лица, выходя вслед за Софией и Анной из столовой. Это возвращает воспоминание о холодном металле пистолета в моей ладони, о его ударе, когда я выстрелила, о нажатии на спусковой крючок и о том, как передо мной открылся лоб человека, жизнь которого угасла за секунду.
Я казнила человека. Того, кто выполнял приказы Виктора. Это должен был быть Виктор, стоящий передо мной на коленях и молящий о пощаде. Я едва могу сдержать дрожь, когда подхожу и встаю рядом с ним, пока мы ждем Лиама. Он не смотрит на меня, едва замечая мое присутствие, но мне хочется накричать на него.
В общем, я думаю, что мне просто хочется кричать.
Открывается входная дверь, и входят трое телохранителей, отступая в сторону, когда входит Лиам. Я встречала его раньше один или два раза, он молод, думаю, около двадцати или слегка за двадцать. У него растрепанные темные волосы, которые делают его более молодым, гладко выбритое лицо и привычка постоянно ухмыляться, как будто все в жизни немного забавно, независимо от того, насколько мрачно. Самым серьезным я его когда-либо видела на похоронах Франко.
Лука и Виктор выходят вперед, здороваются с ним, а затем что-то тихо говорят, чего я не совсем понимаю. Лиам что-то бормочет в ответ, а затем проходит мимо них, приветствуя меня первой, как и должен, поскольку он гость в доме Виктора. Я впечатлена тем, как хорошо он соблюдает условности, но ирландцы такие же традиционные, как и любая другая мафиозная семья, со своими правилами и ритуалами.
— Катерина. — Он сжимает мою руку, выражение его лица доброе. — Я слышал, что произошло. Мне очень жаль. Я рад, что виновные были наказаны.
— Спасибо, — тихо говорю я, избегая его взгляда. Я не могу сказать вслух правды, что человек, который был действительно ответственен, стоит прямо тут, или что я так устала от напоминаний о том факте, что мое тело теперь усеяно напоминаниями о травмах, от которых я никогда не смогу избавиться.
Он отпускает мою руку, двигаясь, чтобы поприветствовать Софию следующей.
— Как малыш? — Спрашивает он. У Софии едва хватает времени, чтобы сказать ему, что у нее и ребенка все хорошо, как он внезапно бросает взгляд на Ану, и на его лице появляется выражение удивления.
— Ого, я никогда раньше не встречал эту очаровательную девушку. — Он неожиданно широко улыбается, обнажая идеальные зубы и, кажется это, озаряет его лицо, делая его еще более жизнерадостным, чем обычно. — Ваше имя?
Ана ничего не говорит целую минуту. Ее голубые глаза прикованы к его лицу, рот слегка приоткрывается, как будто она полностью потеряла дар речи. Рот Софии подергивается, и спустя еще мгновение она шипит себе под нос:
— Ана! О! — Ана моргает. — Анастасия Иванова. Мне жаль. Я не совсем в себе в эти дни.