Украденная жизнь
Шрифт:
Иногда я вновь ощущаю себя несвободной. Да, конечно, нужно послать все это к чертям собачьим, но в действительности я не могу себе это позволить. Америка — свободная страна, люди имеют право снимать тебя или твоих детей и продавать снимки по бешеным ценам. Я провела восемнадцать лет, прячась и скрываясь, а теперь, похоже, история повторяется. Знаю, звучит драматично, но что-то во мне погибнет, если придется сказать дочерям, что нам нельзя пойти куда-то вместе, чтобы не подвергать их риску быть замеченными со мной. Другие люди ходят на спортивные игры с участием своих детей, на школьные праздники, приглашают к себе на спагетти, и им не нужно оглядываться по сторонам.
Я пропустила так
Встречи со старыми друзьями
Офицер Тодд сумел пронести крабов моей младшей дочери в номер отеля, когда мы были там. Тодд позвонил коллеге, который обыскивал дом Филлипа, и тот принес аквариум в полицейское управление. На следующий день Тодд с товарищем пронесли его в «Хилтон». Они поставили десятигаллонный аквариум на тележку, закрыли его полотенцами и так провезли мимо стойки портье, а затем подняли на лифте. Когда они постучались в дверь, комната была полна народу — представители ФБР, полицейские, адвокаты. Всем пришлось посторониться, чтобы Тодд с приятелем вкатили драгоценный груз. Дж. сидела на кровати, и когда Тодд снял полотенце с аквариума, самая широкая улыбка озарила ее лицо. Она тут же наградила Тодда званием «Королевский носильщик крабов номер один», а его товарища — «Королевский носильщик крабов номер два».
Офицер Бет занялась нашими кошками и соседскими собаками, за которыми я приглядывала. Приют для животных, куда они попали, стерилизовал кошек и обеспечил их всем необходимым. Всего на участке обитали шесть кошек: четыре котенка и двое бродяг, которых я кормила — Пэтчиз и Лили. Бет спросила меня, что я собираюсь делать с собаками. Так как я никогда не считала их своими, то попросила найти им хозяев. Она это сделала. У Пэтчиз оказался рак носа, и приют для животных обеспечил бедняжке лечение. У меня душа разрывалась от того, что я не увижу своих животных, но у меня не было ни дома, ни денег и ни малейшего представления о будущем. Девочки хотели сохранить хотя бы котят. Я спросила Бет, не пристроит ли она наших кошек, пока мы не устроимся, и она ответила: «Без проблем». Бет взяла Пэтчиз, который вылечился и обрел у нее семью, а Лили приютила подруга Бет, и теперь кошка счастливо живет у нее.
Длиннохвостый попугай моей старшей дочери благополучно к ней вернулся. За матерью Филлипа приехали из медицинского учреждения, и она тоже под присмотром.
Оправившись от шока, который я испытала, встретившись с мамой, сестрой и теткой, я начала думать о том, что случилось с моими лучшими подругами — Джесси и Шоуни. Джесси — неотъемлемая составляющая моих юных лет, и какая-то часть внутри меня никогда о ней не забывала. Шоуни — моя последняя подруга, и мне было интересно, как сложилась ее жизнь.
Однажды Тодд спросил, есть ли у меня друзья, которых хотелось бы увидеть, и я назвала Джесси и Шоуни. Он быстро нашел Шоуни на Фэйсбуке и сказал, что она замужем и имеет двоих детей. Тодд вступил с ней в контакт и оставил номер, по которому она может ему позвонить. Думаю, что сначала она отнеслась с недоверием к его предложению: первый звонок сделал ее адвокат. Но когда выяснилось, что Тодд и вправду полицейский, действующий по моему поручению, она успокоилась. Чтобы обеспечить мою безопасность, она посылала письма по электронной почте на имя Тодда в полицейский участок,
Первый раз я позвонила ей 5 ноября 2009 г. Я пригласила ее на день рождения дочери, но у нее тоже были дни рождения детей; мы договорились, что она приедет навестить нас в декабре. Когда я увидела ее в первый раз, то поняла, что она почти не изменилась и я бы наверняка ее узнала. Она собрала и привезла нам вещи, в которых мы нуждались. Рождество в этом году началось для нас очень рано. Нас навестил Тодд с семьей и привез каждой по новенькому велосипеду. Это было самое лучшее Рождество, но дело не в подарках: Возможность видеть счастливую, улыбающуюся маму и сестру, которая превратилась в красавицу, и знать, что тетушка не забыла меня — вот что было главным. Самым лучшим и дорогим подарком стало для меня воссоединение с семьей.
Тодд разыскал и Джесси. Она прислала через него письмо и домашнее шоколадное печенье. Первый раз я ей позвонила тоже 5 ноября, после разговора с Шоуни. Я очень нервничала перед тем, как позвонить и одной и другой, несмотря на то, что они писали мне и помнили меня. Тодд уверял, что обе хотят со мной говорить. Но вдруг я не найду нужных слов? Когда я набирала их номера, меня трясло, но с ними оказалось очень легко вести беседу. С Джесси я болтала полтора часа. В основном говорила она, но мне было очень приятно слушать, как она рассказывает о своей жизни. Я пригласила ее на день рождения Дж., она заплакала и обещала приехать.
Джесси провела за рулем девять часов, она привезла с собой семилетнюю дочь и свою мать, Линду. Она заезжала в наш переулок в таком возбуждении, что толком не припарковала машину, выскочила из нее, подбежала ко мне и заключила в крепчайшие объятия. Мы обе плакали, и в этот момент я почувствовала, что старые связи восстановились. Очень странное чувство: сознавать, что есть человек, который всегда будет близок тебе, что бы ни случилось. Это тяжело выразить словами.
Моя подруга была одновременно и новой Джесси, и той, прежней. Она была выше меня, что поначалу ввело в заблуждение: когда мы росли, было наоборот. У нее остались такие же длинные темно-каштановые волосы, и она была такой же худой, как и в детстве. Она очень похожа на мать. После первого приветствия она представила меня своей дочери, а я представила своих дочерей. Моя мама и сестра тоже были рядом, и мы все обнимали друг друга. Когда я обняла Линду, то испытала чудесное дежавю. До похищения мы с ней проводили вместе много времени. И, обнимая ее, я словно опять обоняла соленый морской воздух побережья, куда она возила нас, и ощущала песок на бутербродах, съеденных на теплых пляжах Южной Калифорнии. На следующий день мы украшали дом ко дню рождения Дж. Мы пригласили наших новых друзей, включая Тодда с семьей и Бет.
Терапевтическое лечение
Первоначально я думала, что после освобождения мы поедем к маме домой. Я не знала, какие перспективы меня ожидают. Честно говоря, я делала то же, что делала всегда, — плыла по течению. У меня не было абсолютно ничего, кроме одежды (той, что на мне), дочек и 500 долларов, которые Тодд передал от благотворителя. Первой реакцией на деньги было недоверие: абсолютно незнакомый человек дает такую крупную сумму. Возник вопрос: «Почему незнакомый человек так поступает?» Тодд ответил: «Люди просто хотят вам помочь. Таких будет много». Бет подарила туалетные принадлежности и пижамы в самую первую ночь, за что я была ей благодарна. Я боялась всего. Но глубоко внутри меня свет, скрытый в течение столь долгого времени, начал разгораться и становился все ярче.