Украденное детство

Юдина Вера

– Мы продолжим? – спокойно, словно не замечая отцовского горя остановила его Лена.

– Да конечно.

– Когда у Юли появился первый зубик?

– В три месяца, она погремушку облизывала и я услышал скрип. Увидел царапину на игрушке и потом ее первый зубик.

– Вы помните ее первое слово?

– Папа. – с гордостью произнес Николай и улыбнулся теплой, отцовской улыбкой.

– Вы гордились в тот день?

– Конечно же. Она же моя принцесса. Знаете как говорят, если у мужчины рожается сын – он становится

отцом, если девочка – папочкой. Она мое все. Моя вселенная.

– У вашей дочери были месячные?

Услышав столь интимный вопрос, Николай непроизвольно сдвинул брови, почесал подбородок и задумался.

– Я не знаю. Об этом лучше спросить у моей жены. Они же женщины, у них свои тайны.

– Вы купали свою дочь?

Николай вновь удивленно посмотрел на девушку задающую столь странные вопросы, но как и в первый раз ответил спокойно.

– Нет. В пять лет она запретила мне заходить в ванную. Ее купала моя жена.

– Зачем вы установили замок, на двери в комнату вашей дочери.

Николай непроизвольно бросил взгляд на дверь.

– Ах этот. Я и забыл уже, думаю о чем вы говорите. – он нервно усмехнулся. – Неделю назад, Юля пожаловалась что видит по ночам кошмары, и попросила поставить ей на дверь замок, чтобы она могла закрываться в комнате.

– Кошмары? Вам не показалось странным, что она хотела закрыться внутри, оставаясь наедине со своими страхами? Обычно дети открывают двери, но не закрывают. Такое ощущение, что она закрывалась от кого-то.

– От кого? – недоуменно воскликнул Николай.

Искреннее удивление отразилось на его лице, и Лена решила задать свой последний вопрос.

– Вы знали что ваша дочь подвергалась сексуальному преследованию?

– Что? – лицо Николая вытянулось от удивления. – Преследованию в смысле… вы имеете ввиду? Нет. Нет. Уверен – нет. Она бы мне рассказала.

Дальше Лена не стала терзать несчастного мужчину. По его ответам она поняла что это не он, и решила открыть перед ним все карты.

– Среди ваших знакомых или родственников есть мужчины, которые уделяли Юле особый интерес?

– Нет. К чему вы клоните? Вы думаете что Юлю… - он не смог озвучить свои мысли, запнулся, уронил голову на руки.

– Я не просто думаю, что Юля подвергалась пристальному вниманию со стороны взрослого мужчины. Я нашла ее дневник, в котором она описывает все свои страхи. Она описывает мужчину, которого безумно боится. Он вхож в вашу семью, от него она хотела запереться и спрятаться. Она боялась признаться маме, боялась что вы ей не поверите…

– И вы думали это я? – догадался Николай и на лице его отразилась боль. Словно всю его душу только что вывернули наизнанку.

Лена обреченно подтвердила свое подозрение.

– Это моя работа.

– Я пониманию. Я все понимаю. Вы спрашиваете, кто мог бы… - Николай нервно заломил руки, - не знаю даже. Я пока не могу осознать.

И вдруг его

лицо изменилось. Он сжал кулаки, так что побелели костяшки пальцев, и на лице его отразилась ярость. Он вскочил.

– Грязная тварь! Я же его в семью впустил! Я убью его.

– О ком вы говорите?

Но Николай уже рванул из комнаты.

Лена выбежала за ним и крикнула:

– Паша! Держи его!

Власов схватил разъяренного отца у самого порога, прямо в домашнем костюме и тапочках он собирался отправиться на поимку извращенца.

– Отпустите меня! – взревел он, почувствовав что из цепких рук Власова ему так легко не вырваться. – Я порву этого старого извращенца!

– Вы не выйдете из этой квартиры. Этим будут заниматься органы власти. Назовите его имя. Мы поймаем его. – сказала Лена.

Николай обреченно поник.

– Владилен Серафимович.

– Мы допрашивали его. – вмешался участковый. – Мне сразу этот тип не приглянулся. Взгляд у него затравленный. Но у него алиби. В это время он преподавал по адресу. Родители ученика подтвердили.

– Не важно. Его надо допросить. Может он и не трогал девочку, но его мысли вели именно к этому. – серьезно сказала Лена.

Учителя взяли дома. Прямо в домашних тапочках и домашнем халате. Он явно не ожидал второго прихода полиции, и откровенно удивился открыв дверь. Власов не стал с ним церемониться, схватил извращенца за шкирятник и выволок на улицу.

– Что ты делаешь? Ты с ума сошел? Это же превышение полномочий. – воскликнула Лена, которая ожидала их на улице.

Смирнов спокойно шел рядом, делая вид что не замечает грубости в отношении пока еще свидетеля.

– Когда я расскажу присяжным чем занимался этот грязный извращенец, они поймут меня. – грубо ответил Власов. Эти слова скорее обращались к учителю, чем к девушке и они возымели свое действие.

Старикашка задрожал всем телом и заскулил.

– Я не трогал ее и пальцем. Вот вам крест… - он перекрестился.

Лена смерила его суровым взглядом.

– Вы лжете, и покрываетесь крестом, что еще больше усугубляет вашу вину. Теперь вам придется отвечать не только перед законом.

Власов крепче сжал кулак, и учитель вжал свою седую голову в плечи.

– Была бы моя воля, я удавил бы тебя прямо на месте. Или случайно выронил из машины. А может…

– Я расскажу все! – дико завопил старик. – Я все вам расскажу! Я признаюсь был неравнодушен к девочке, но я не трогал ее.

– Вы знаете кто мог сделать это?

– Нет! Вот вам крест!

– Ваши клятвы ничего не стоят. – грозно проревел Власов.

Зазвонила мелодия айфона. Власов сунул руку в карман.

– Да! – рявкнул он в трубку.

В один миг лицо его покраснело и рука державшая старика за шиворот дернулась. Он вытянул ее вперед и тряхнул сгорбленное иссохшее тело. Затем выпустил его и убрал телефон в карман.