Украденное счастье. Цветок на камне
Шрифт:
Эсму трясло, словно от холода, и она осторожно прикрылась. Тяжелая рука Рахмана лежала у нее на груди, но, к счастью, он не делал попытки овладеть женой еще раз.
Когда он захотел сделать это утром, Эсма не выдержала и в ужасе прошептала:
— Пожалуйста, не надо, господин!
Ее охватил такой страх, что она готова была пасть на колени и молить мужа о том, чтобы он не прикасался к ней.
Рахман смотрел оценивающе и строго.
— Будем надеяться, что с тобой все в порядке и
Совершив намаз и умывшись, она почувствовала себя лучше, но ненамного. Когда Эсма вышла из комнаты, ей казалось, что слуги, глядя на нее, думают только о том, что нынче ночью она потеряла девственность.
Айша сразу предупредила младшую жену:
— Кухня — моя территория. Не появляйся здесь, даже если любишь готовить.
— Я… я люблю читать, — прошептала Эсма, хотя еще минуту назад ей казалось, что она никогда не сможет произнести слово «люблю».
Старшая жена Рахмана покачала головой.
— Час от часу не легче! Что ж, по крайней мере, это означает, что твои дети не будут глупыми. — И, заметив понурый вид младшей жены, осведомилась: — Что с тобой? Ты вся белая, на тебе лица нет. Ты нездорова?
Она спрашивала без тени сочувствия, даже без особого интереса. То была чужая женщина, с которой Эсме по воле судьбы придется делить кров и… мужа.
По щекам девушки потекли слезы. Голос Айши стал резким:
— Говори же!
Эсма не выдержала и во всем призналась. Айша помрачнела.
— Он стал таким после того, как окончательно убедился в моем бесплодии. Срывался на всех, никого не жалел. Он не трогал только меня. Подари ему ребенка, и все изменится. Я согласилась взять тебя в дом именно потому, что ты не обладаешь талантом соблазнять мужчин, и ты не красавица, в которую Рахман мог бы влюбиться. Мне не нужна соперница. Да, я сама настояла на том, чтобы он женился на девушке из приличной, но не слишком знатной и богатой семьи. Зачем Рахману наследник, рожденный наложницей или рабыней? Теперь ты должна успокоиться, потому что знаешь правду.
— Если я и смогу родить, то не раньше чем через девять месяцев. — Эсма хотела произнести это с иронией, но ей не хватило ни мужества, ни сил.
— Ты права. Я поговорю с ним. А ты спроси свою мать или сестру о том, как надо вести себя, чтобы мужчина стремился доставить тебе не боль, а наслаждение. Не мне же учить тебя соблазнять Рахмана!
Однако Эсма ничего не сказала родным. Возможно, Тарик стал бы себя корить, Уарда пустилась бы в бесплодные утешения, а Гайда решила бы, что с сестрой что-то не так.
Девушка переживала и мучилась до тех пор, пока не решила попытаться извлечь из этого брака хоть какую-то пользу.
Когда Рахман уходил из дома, Эсма направлялась
Изредка в доме Рахмана бывали поэты и музыканты. Эсма не выходила к гостям, но с женской половины дома ей были слышны и серебряный перезвон эль-уда, и манящее пение флейты, и читаемые нараспев стихи.
Ее отношения с Айшой были натянутыми, но вполне сносными. Эсма очень радовалась, когда Рахман проводил ночь с Айшой, а ее оставлял в покое. Старшая жена оставалась для мужа сокровищем, тогда как младшая порой вызывала досаду. Эсма ходила опустив глаза, говорила тихим голосом и казалась незаметной, как тень, однако Рахман не без основания подозревал, что она себе на уме.
Девушка по-прежнему не любила спать с мужем, потому что не испытывала ничего, кроме стыда, а иногда и боли. К тому же она боялась упреков. Со дня замужества прошло три месяца, а Эсма все еще не была беременна. Между тем Гайда родила второго ребенка и ждала третьего.
Иногда Эсма вспоминала о своей родной матери, которая истекла кровью во время родов. Хорошо, что об этом не знала Айша, иначе она непременно заподозрила бы, что их род испорчен и Эсма никогда не сможет произвести на свет долгожданного наследника.
Глава 5
Тайные встречи
Таир и Мариам лежали на тонкой соломенной подстилке и обнимали друг друга. Им было хорошо вместе; они никак не могли расстаться и вновь и вновь занимались любовью.
Наконец Таир поднялся, пошарил в своих вещах, нашел медный браслет с цветными камушками и протянул девушке.
— Это тебе.
Мариам усмехнулась.
— Плата?
— Это подарок.
Она повертела браслет, любуясь разноцветными переливами камней, и надела на руку.
— Краденый?
Таир не ответил, и Мариам засмеялась, потому что задала глупый вопрос. Она притянула юношу к себе и прижалась к его обнаженному телу.
— У тебя есть другие женщины?
— Нет. Только ты.
— Тебе никто не говорил, что ты очень красив?
Он равнодушно улыбнулся.
— Что дает красота? При моем ремесле лучше выглядеть незаметно.
— В детстве тебе не приходилось торговать собой?
— Нет.
— Немногие мальчики этого избежали.
— Юсуф быстро понял, чем я смогу зарабатывать, и не стал принуждать меня к чему-то другому.
Мариам фыркнула от отвращения.
— Юсуф! Да чтоб его печень съели собаки! — И спросила, заглядывая Таиру в глаза: — Ты не сердишься на меня за то, что я с ним сплю?