Украденное счастье. Цветок на камне
Шрифт:
— Нуждалась. Но ты многое пережила, ты — сильная, а она — нет.
— Ты презираешь меня за это?
— Напротив, уважаю, — искренне произнес Вардан.
Он подошел к жене, уложил Гаянэ на скамью, приподнял подол ее рубашки и опустился сверху.
— Ты хочешь, чтобы у нас был ребенок? — задыхаясь, спросила девушка.
— Да, хочу, — просто ответил Вардан и добавил с нежным смехом: — Как видишь, я все для этого делаю!
Гаянэ тоже засмеялась, а потом застонала. Она чувствовала кожей каждую неровность и шероховатость дерева, но это не умаляло наслаждения.
Гаянэ решила, что таким образом Вардан признается ей в своих чувствах, в том, что она для него куда желаннее Асмик. Он всегда был немногословен; один лишь взгляд его сверкающих темных глаз мог сказать намного больше, чем любые слова.
— А теперь, — сказал Вардан, выпуская жену из объятий, — я хочу, чтобы ты согрела меня в постели.
Они добрались до кровати, юркнули под теплые овчины и там вновь занялись любовью.
Закрыв глаза, Вардан представлял, что ему отдается та, которая ночевала в соседней комнате. Он хотел, чтобы она ждала ребенка от него, а не от мусульманина, чтобы ее губы раскрывались в ожидании и жажде поцелуя навстречу его губам, а не губам другого мужчины, чтобы она думала и мечтала только о нем.
Он мог бы любить ее больше жизни, но она не хотела этого. Потому ему оставалось только служить ей, а утешаться — с Гаянэ.
До рассвета оставалось не так много времени, и Гаянэ не смогла заснуть. Вардан спал, из комнаты Каринэ тоже не доносилось ни звука. Стараясь не шуметь, девушка натянула платье, чулки, меховые сапоги и повязала платок. Немного подумав, Гаянэ нацепила на шею ожерелье из золотых монет, которое Вардан, как это было принято, подарил ей накануне венчания.
Помнится, она обрадовалась, как девочка, ведь у нее никогда не было даже хорошей одежды, не то что украшений! Помимо ожерелья жених преподнес невесте еще и налобник с двумя рядами серебряных монет и большой золотой в центре и золотыми пластинками у висков.
После свадьбы у Гаянэ не было повода надевать свои драгоценности, но сейчас она решила показать этой гордячке Асмик, что у нее тоже есть чем похвастать.
Гаянэ всегда сама доила коз, не дожидаясь, когда встанет свекровь. Животные успели привыкнуть к ней. Девушка любила сидеть в уютном полумраке, вдыхать резкий запах хлева, теплый аромат парного молока. Ей нравилось чувствовать себя хозяйкой в богатом доме.
Сегодня все было иначе. Сегодня она ощущала себя гостьей, потому что была вынуждена скрывать свои чувства: униженность, досаду, неприязнь к незваной гостье.
Закончив доить, Гаянэ вышла на улицу. В порозовевшем небе еще висела окутанная легкой дымкой луна. Ветра не было, но с гор тянуло холодом.
Войдя в дом с кувшином молока, девушка вздрогнула. В очаге полыхало яркое пламя. Асмик сидела на тонком войлочном тюфяке и расчесывала волосы гребнем, который ей дала Каринэ. Она посмотрела на Гаянэ, но не произнесла ни слова. В ее взоре девушке почудилось высокомерное спокойствие
В душе Гаянэ поднялась волна злобы. Молодая женщина со стуком поставила кувшин на стол и заявила:
— Кто-то из нас должен уйти отсюда.
— Я уйду. Ведь это твой дом и твой муж.
— Почему ты сюда пришла? — с вызовом произнесла Гаянэ. Вспомнив минувшую ночь, полную страсти и наслаждения, она внезапно ощутила свою силу. — Неужели тебе больше не у кого попросить помощи?!
— У меня никого не осталось. — Девушка опустила голову, ее тонкие пальцы перебирали складки платья.
— Ты сама виновата! — мстительно заявила жена Вардана, и Асмик побежденно промолвила:
— Я знаю.
Собравшись с силами, Гаянэ решила выяснить все до конца.
— В селении болтают, будто ты путалась с моим мужем.
Асмик вскинула испуганный взор.
— Это неправда. Мы с Варданом всегда были только друзьями.
Гаянэ прищурилась, впившись в гостью темными глазами.
— Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной.
— Возможно, ты права, — устало произнесла Асмик.
Явившись в дом Вардана, она совершила очередной безумный поступок. Однако минувшей ночью девушка впервые не видела страшных снов. Ей было хорошо в этом доме, доме, где она чувствовала любовь и заботу.
Каким-то образом Гаянэ прочитала мысли Асмик.
— Ты привыкла, чтобы о тебе заботились! — безжалостно произнесла молодая женщина. — Ты ничего не умеешь делать! Ни работать, ни принимать решения! Жила в Исфахане, как принцесса! А теперь ты просишь помощи у моего мужа, смеешь тревожить мой покой!
— Прости, — прошептала Асмик, — больше я никогда сюда не приду.
В комнату вошли Каринэ и Вардан в рубашке и меховой жилетке. Женщина хотела накормить гостью, но ее сын холодно проронил:
— Ей пора идти. — И обратился к Асмик: — Идем.
Гаянэ проводила их потемневшим от возмущения взглядом, но не посмела возразить.
Если Асмик прибежала в дом Вардана ночью, когда селение спало, то возвращалась обратно ясным утром. Юноша знал, что по селению поползут слухи, и это его злило. Он не смотрел на спутницу и не разговаривал с ней.
— Значит, Хуриг жива? — робко спросила Асмик.
— Да. Моя мать пришлет целебные травы; думаю, твоя служанка поправится. Сегодня работник привезет вам дрова, овчины и продукты. Вы не должны мерзнуть и голодать.
— Прости меня. Я не должна была приходить. Твоя жена очень расстроилась, — прошептала Асмик.
Вардан промолчал. Он проводил девушку до дома и в самом деле прислал работника, которому поручил выполнять все приказания Асмик.
Прошло несколько дней. Однажды, когда Гаянэ шла по селению, ее остановила Ануш, хитроватая, острая на язык женщина.
— Как поживаешь? Вижу, ты совсем не поправилась со дня свадьбы! Впрочем, твоему мужу приходится кормить сразу двух жен! — заявила Ануш и прищурилась. — Я хотела спросить, не поменял ли Вардан веру? Сдается, он ведет себя как мусульманин, а не как христианин!