Украденные ночи

Холт Виктория

— Почему?

— Потому что я сын своего отца. Я должен быть его достоин.

— Ты тоже хочешь заработать кучу денег для своих детей и внуков?

— Дело не только в этом. Для Старика это скорее игра, чем желание становиться все богаче и богаче. Но с большими деньгами приходят и серьезные обязательства. Отец позволил мне стать на ноги, повзрослеть… но пришла пора браться за дело.

Боль стала невыносимой. Я не осмеливалась взглянуть в будущее, в котором не было Тоби.

Домашние по-разному приняли известие о его

предстоящем отъезде. У мамы оно вызвало раздражение. Тоби был очень удобен, к тому же она терпеть не могла терять поклонников.

— Глупый старикашка! — воскликнула она, когда Тоби ушел. — Родители не имеют права вмешиваться в жизнь детей. — Затем она решила излить свое презрение и на сына. — Я уверена, что он почти осмелился настоять на своей самостоятельности.

— Он и так слишком долго здесь околачивался, — было мнение Мег. — Что это за жизнь для молодого человека! Хотя, честно говоря, я к нему привыкла. Мне его будет не хватать.

Джанет только довольно хрюкнула.

— Неужели она думала, что он всю жизнь будет у нее на побегушках? Придется ей обходиться без него.

А я была просто безутешна.

Тоби как мог пытался меня утешить и развлечь, но от этого мне становилось только хуже. Меня не интересовали ни прогулки среди надгробий аббатства, ни кормление уток в Сент-Джеймс-парке. Ведь я знала, что все это мы с ним делаем в последний раз. Однажды вечером он пригласил меня в театр, но не на мамин спектакль, а на величественную мелодраму под названием «Серебряный король». Эта пьеса привела меня в восторг, длившийся, впрочем, всего несколько секунд, пока я не вспомнила, что в последний раз пришла в театр с Тоби.

Тоби тоже был грустен и задумчив. Наверное, он думал о разлуке с моей мамой. Мы вернулись домой, и нам обоим было безразлично, успеем ли мы вернуться раньше ее.

Мег с заговорщическим видом впустила нас в дом.

— Они еще не вернулись, бегом наверх, — скомандовала она.

Стоя у окна, я смотрела вслед отъезжающему экипажу Тоби.

В эту ночь мне не спалось. Луна была почти полной, но она отбрасывала лишь скользящие тени на стены моей спальни, потому что сильный ветер гнал по небу тяжелые облака. Я горевала, думая о разлуке с Тоби.

Мамы еще не было дома, хотя уже давно пробило полночь. Видимо, они с Эверардом после спектакля отправились ужинать.

«Что толку лежать в постели, если тебе все равно не спится?» — спросила я у себя. Я встала, накинула халат и подошла к окну. Взглянув на улицу, я в ужасе затаила дыхание. На другой стороне дороги стоял мужчина. Он стоял на том же месте, где я уже видела женщину. Я не могла отчетливо рассмотреть его лицо, но мне показалось, что он уже немолод. Неужели он тоже жаждет взглянуть на богиню? Он не походил на завсегдатаев кулис.

Я сделала шаг назад от кружевных занавесок и положила руку на тяжелую бархатную портьеру.

Разумеется, он не мог меня заметить, потому что в комнате было темно. Но я его видела, поскольку он стоял под самым фонарем. Я решила, что он хочет увидеть мою маму.

Я вернулась в постель, но сон по-прежнему не шел. Я пыталась представить себе, как буду жить без Тоби. Наверное, мама наймет мне гувернантку. Она не захочет отправлять меня в школу. Ведь тогда она лишится возможности возвращаться домой к своей малышке Сиддонс, о которой она так редко вспоминает.

Раздался цокот копыт. Я подбежала к окну и увидела остановившийся у двери экипаж. Из него вышли мама и Эверард. Дверь за ними затворилась. Экипаж отъехал от дома. Мужчина по-прежнему стоял на другой стороне улицы. «Интересно, что он почувствовал, увидев маму под руку с другим мужчиной?» — подумала я.

Я не знала, почему мне становится так страшно при виде этих людей, поджидающих маму у подъезда. Я пыталась убедить себя в том, что они ничем не отличаются от тех, кто встречает ее у выхода из театра или у дверей гримерки, но меня не оставляло дурное предчувствие.

Лежа после этого в постели, я задумалась. Воображение обратилось в моего врага. Мне чудилось, что мужчина перед домом безумно влюблен в маму и собирается застрелить ее или Эверарда, как только они покажутся в дверях. Я так себя взвинтила, что уже собиралась бежать за утешением к Мег. Я бы так и сделала, если бы она не спала в одной комнате с Джанет. Я не сомневалась в том, что сестры с присущим им хладнокровием быстро остудили бы мое разгоряченное воображение.

Через час после возвращения мамы и Эверарда я все еще не спала. Подкравшись к окну, я увидела, что мужчина так и не сошел с места.

«Что он там делает?» — спрашивала я себя. И решила утром все рассказать Мег.

В конце концов я задремала. На рассвете меня разбудил звук закрывающейся двери. Это ушел Эверард.

Я подбежала к окну и проводила его взглядом. Он шел по улице, высокий и очень импозантный. Мег считала, что когда-нибудь он непременно станет премьер-министром.

— Если бы не она, — вздыхала Мег. — Хотя я не уверена, что из миледи вышла бы подходящая жена для премьер-министра. Актрисам лучше выходить за пэров.

И тут я увидела, как из-за деревьев вышел мой ночной наблюдатель. Должно быть, он провел там всю ночь. Он неторопливо зашагал по улице, в направлении противоположном тому, куда ушел Эверард.

Я не могла понять, что это означает, и тем не менее вздохнула с облегчением, легла в постель и мгновенно уснула.

В полдевятого меня разбудила Мег. Она хотела знать, уж не собралась ли я весь день проваляться в постели.

Солнце заливало комнату. Его лучи подобно доброй старой нянюшке разогнали все мои ночные страхи. Я собиралась было поделиться этими страхами с Мег, но потом передумала.