Украденные ночи
Шрифт:
Он не скрывал того, что я его интересую. По крайней мере, можно было не сомневаться в том, что в противном случае он не стал бы утруждать себя и делать вид, будто я произвела на него впечатление. Но в течение вечера я неоднократно ловила обращенные на себя дерзкие взгляды. А когда я давала ему понять, что мне это неприятно, он сохранял невозмутимое спокойствие, не обращая на мое возмущение ни малейшего внимания.
Как ни странно, я отметила, что сегодня выгляжу особенно хорошо. Густые каштановые волосы не стали нисколько покладистее с тех пор, как Мег накручивала их на ночь на тряпки, рассчитывая получить к утру пружинистые
Это волнение, вызванное приездом отца, решила я. Тем не менее я знала, что здесь кроется что-то еще.
Этот человек приехал сюда ненадолго, напомнила я себе. Он пробудет у нас несколько дней, после чего переедет в Лондон, где его так же, как и моего отца, ждут дела. Я пыталась понять, что общего может быть у отца с подобным типом. Его трудно было назвать идеальным компаньоном, хотя, конечно, их плантации находятся совсем рядом, что делает их близкими соседями.
Я продолжала методично расчесывать свои волосы, когда мое внимание привлек какой-то звук, донесшийся из коридора. Шаги. Они затихли у моей двери. Раздался стук.
Я встала.
— Кто там? — громко произнесла я.
Дверь отворилась.
— Вы позволите? — спросил Клинтон Шоу. — Мне нужно многое вам сказать.
Я почувствовала, что заливаюсь краской. Я крепко сжала ручку щетки для волос, как будто собралась отбиваться ею от непрошеного гостя.
— Здесь! Сейчас! — срывающимся голосом воскликнула я. — В моей спальне?
Он огляделся улыбаясь.
— Я и представить себе не могу другое место, где разговаривать было бы удобнее. Здесь нас точно никто не побеспокоит.
— Мистер Шоу… — начала я.
— Пожалуйста, называйте меня Клинтоном. Поскольку я называю вас Сэйрой, это выравняет наши отношения. Многие из моих друзей зовут меня Клинт. Странное имя, верно? Меня назвали в честь поместья, где некогда жили мои предки. В моей семье из поколения в поколение мальчиков называли Клинтонами. Или Клинт вам нравится больше?
— Если у меня есть выбор, я предпочитаю называть вас мистером Шоу.
— Я согласен и на это… пока. Лишь бы вы меня не прогоняли.
— Мистер Шоу, — вздохнув, произнесла я. — Вы, кажется, считаете себя очень остроумным и совершенно неотразимым…
— Интересно, с чего вы это взяли. Не иначе как это ваше собственное мнение.
— Я уверена: то, что вы хотите мне сказать, может быть озвучено завтра и в другом, более подходящем месте. Вы в нашем доме гость, и ваше появление в моей спальне совершенно неуместно… особенно без приглашения.
— Ах, как бы я хотел получить подобное приглашение, —
— Вы слишком самоуверенны, а ваше поведение кроме как оскорбительным назвать нельзя. Вы сами удалитесь или мне позвонить?
— Мне многое нужно вам рассказать, — повторил он. — Речь пойдет о вашем отце. Я всего лишь считал, что чем скорее вы все узнаете, тем лучше.
— Что с моим отцом?
— Вы позволите мне присесть? Так будет удобнее нам обоим.
Он не стал дожидаться моего ответа, а огляделся вокруг. Мне показалось, он сейчас усядется на кровать. Вместо этого он сделал несколько шагов в сторону окна и расположился в кресле.
Это меня возмутило, но я понимала, что ничего не могу с этим поделать. Мне не хотелось чрезмерно драматизировать ситуацию, в то же время я не понимала, как могу позволить ему остаться. Вот он сидит в кресле посередине моей спальни, в то время как срок нашего знакомства насчитывает всего несколько часов! Приказать ему покинуть комнату? Дернуть за шнурок звонка и попросить помощи слуг? Он язвительно поглядывал на меня, как будто читая мои мысли, доставлявшие ему немалое удовольствие.
Я ненавидела его за то, что он создал эту ситуацию. Интересно, что сказала бы тетя Марта, случись ей заглянуть ко мне? Скорее всего, она приказала бы ему немедленно покинуть наш дом, и это было бы только к лучшему.
Он сложил ладони и принялся изучать кончики своих пальцев. Вид у него при этом был необычайно набожный и одновременно насмешливый.
Я решила, что все же должна приказать ему убираться, но тут он заговорил:
— Я знаю, что вас очень беспокоит здоровье вашего отца. Об этом я и хотел с вами поговорить. Он очень болен.
Весь мой праведный гнев улетучился в одно мгновение, оставив вместо себя страх за близкого мне человека.
— Вы в этом… уверены? — выдавила я.
— Я разговаривал с нашим врачом. Именно он предложил ему съездить в Англию для обследования и лечения. Я не мог отпустить его одного.
Теперь он предстал передо мной в совершенно ином свете. И хоть я не сомневалась в правдивости его слов, я все же по-прежнему ему не доверяла.
— Вы поступили благородно, — нехотя признала я.
— Я давно уже собирался приехать по своим делам. Так что я тоже был заинтересован в этой поездке.
— Что с ним?
— Больные легкие. Я думал, вам следует об этом знать.
— Спасибо, что сообщили мне. Я должна буду обо всем рассказать теткам.
— А вот в этом я не уверен. Видите ли, ваш отец не знает, что с ним, и мне показалось, что с вами мне будет легче найти общий язык, чем с его сестрами. Поэтому я и ворвался к вам, презрев все условности. Он много мне о вас рассказывал… даже показывал ваши письма. Он ими очень гордился. Я рад, что вы нашли друг друга… хотя и не сразу.
— Что мы можем для него сделать?
— Скрасить последние месяцы, возможно, недели его жизни.
— Вы думаете, что я…
— Конечно, вы, кто же еще?
— Я сделаю все, от меня зависящее.
— Вот об этом я и хотел вас попросить.
— Спасибо.
Я встала, намекая на то, что он должен сделать то же самое, но он и не подумал подниматься. Он остался сидеть в кресле, глядя на меня каким-то оценивающим взглядом и улыбаясь. От его взгляда мне стало не по себе, а улыбка и вовсе меня встревожила, хотя я не понимала причины своей тревоги.