Украденные поцелуи
Шрифт:
Наконец музыка смолкла, и Лилит присоединилась к вежливым аплодисментам. Юджиния Фарлейн встала и проговорила:
Теперь, мои дорогие, можете подойти к буфетному столику. Конечно, только пробуйте понемножку, не более того. А я должна поздравить леди Дельпон с прекрасным исполнением леди Жозефины. – На мгновение тонкие черты тетки исказила гримаса, – Можно лишь надеяться, что финал немного больше соответствовал ее талантам.
Лилит кивнула:
– Да тетя, разумеется.
Как только Юджиния отошла, Пенелопа потянула Лилит за руку:
– Пойдем. Надо найти Мэри.
– Нет-нет, Пен. – Лилит
Пен усмехнулась:
– «Милорд, мне известна ваша репутация, и я не имею желания разговаривать с вами». Кажется, так ты ему сказала? О, Лил, я подумала, что он выхватит пистолет и застрелит тебя прямо посреди танцевального зала.
Лилит оглянулась, но, к счастью, Юджиния Фарлейн и леди Дельпон были по-прежнему поглощены разговором. У тетушки могли найтись только самые резкие слова для осуждения людей, подобных Дансбери. С тех пор как мать Лилит покинула их и с ними стала жить тетка, у миссис Фарлейн хватало резких слов и для самой Лилит. По мнению тетушки, Лилит обязана была позаботиться о восстановлении доброго имени Бентонов.
– Я просто не могла допустить, чтобы он говорил со мной, Пен, – пробормотала Лилит. – Мне кажется, все порядочные люди отказываются говорить с ним.
– Не думаю. – Мисс Сэнфорд повела Лилит к столу с закусками, вокруг которого толпились гости. – По правде говоря, я сомневаюсь, что он часто разговаривает с порядочными людьми. В прошлом сезоне я видела его всего раза три. – Она прижала ко рту вышитый платок, чтобы не рассмеяться. – Но ведь я не посещаю клубы и игорные дома.
Лилит улыбнулась:
– Как бы то ни было, я действительно не желаю разговаривать с ним.
– Но ты поставила его на место, – заявила Пен, взяв подругу под руку. – И я должна рассказать об этом Мэри. – О, Пен, пожалуйста, не надо, – пробормотала Лилит. Но Пенелопа, проигнорировав просьбу подруги, бросилась к Мэри Фицрой и принялась рассказывать о том, что произошло накануне.
Лилит снова вздохнула. Еще до приезда в Лондон она многое слышала о маркизе – о его дуэлях, о пьянстве, об азартных играх и его связях с женщинами. Лилит не предполагала, что когда-нибудь встретит этого человека, и представляла его в облике дьявола, вызывавшего ужас у каждой порядочной женщины. Однако, увидев маркиза, она не испытала никакого ужаса. Хотя в каком-то смысле он, безусловно, походил на дьявола – мрачный, весь в черном и с бездонными колдовскими глазами. К тому же у него был удивительно красивый голос. Лилит спрятала руки за спину, чтобы маркиз не увидел, как они задрожали, когда он заговорил с ней глубоким бархатным баритоном. Более того, ей очень хотелось с ним познакомиться, пока Пенелопа не сказала, кто он такой. И теперь ее не покидало чувство досады из-за того, что она могла заинтересоваться таким ужасным человеком, как маркиз Дансбери.
– Лилит, какая ты смелая! – изумилась мисс Фицрой, выслушав рассказ Пенелопы. – Не знаю, что бы я сделала, если бы он заговорил со мной.
– Глупости, – отмахнулась Лилит, ей уже начинало надоедать восхищение подруг. Понизив голос, она добавила: – И, пожалуйста, больше никому не рассказывайте о том, что произошло. Многие могли просто подумать, что он пригласил меня на танец, а я выразила сожаление: мол, моя карточка уже
– Но, Лилит, неужели ты не испугал ась? – спросила Мэри.
Лилит нахмурилась:
– А почему я должна была испугаться?
– Разве ты не знаешь? Однажды он убил женщину за то, что та пренебрегла им.
Лилит заставила себя улыбнуться:
– Я уверена, это неправда.
– О, так и было, – вмешалась Пенелопа, – Это произошло во Франции. Шесть или семь лет назад. Мне рассказывал об этом кузен Сэмюел. Она оскорбила его, а он был очень пьян и застрелил ее.
«Неужели это правда?» – подумала Лилит. Пожав плечами, она проговорила:
– В таком случае мне повезло. Потому что вчера он не был пьян.
Лилит снова задумалась о том, что же заставило ее заговорить с ним. Ведь она могла бы промолчать в ответ или просто вежливо кивнуть – этого было бы вполне достаточно. Хотя, судя по всему, от маркиза Дансбери не так-то легко избавиться…
Но почему же она на него так смотрела? Возможно, он только поэтому к ней подошел. Да, конечно же, ей не следовало так пристально смотреть на совершенно незнакомого человека. Но все произошло слишком неожиданно… Как только их взгляды встретились, произошло… что-то совершенно необъяснимое. Лилит считала себя весьма рассудительной девушкой, но ей пришлось признать, что на сей раз она поступила не очень-то благоразумно. Ведь человек с такой репутацией, как у маркиза, мог погубить ее всего лишь одним нескромным взглядом. Слава Богу, что он вскоре ушел.
Лилит сокрушенно покачала головой. Увы, кроме этой неприятной встречи с маркизом Дансбери, у нее были и другие заботы. Лайонел Хенрик, граф Нэнс, на днях снова сделал ей предложение. Как и Питер Варрик, сын виконта Сэндли.
– Ты что-нибудь знаешь о Питере Варрике? – спросила она у Пенелопы.
Подруга с улыбкой ответила:
– Знаю, что у него рябое лицо.
Лилит невольно улыбнулась:
– Это я тоже знаю. Но мне хотелось бы узнать что-нибудь о его характере.
– Ты хочешь сказать, что тебя не интересует его внешность? – удивилась Пенелопа.
– Конечно, я бы предпочла мужа с приятной внешностью, – пробормотала Лилит, жалея, что не может скорчить гримасу, нахмуриться или хихикнуть, как это делала Пен. Но увы, после побега матери она должна была держать себя в руках и не могла позволить себе непринужденность в поведении. – Да, я предпочла бы приятную внешность, но это не обязательно.
– О, Лил, он ужасен! – воскликнула подруга.
– Зато у него прекрасная репутация, – возразила Лилит.
– Как у могильного памятника.
Лилит взглянула в сторону тетки и, понизив голос, проговорила:
– К сожалению, у меня нет выбора.
Пенелопа грустно улыбнулась:
– Я знаю, дорогая, Прости. – У Пен было доброе сердце, и Лилит считала мисс Сэнфорд самой близкой из всех своих подруг.
– А где сегодня твой брат? – неожиданно спросила Пен, – Ничего, что я спрашиваю?
Лилит усмехнулась:
Думаю, Уильям все еще в постели, отсыпается после своих развлечений, Брат вернулся домой почти в шесть утра. Он рассказал Бевинсу, что приобрел новых замечательных друзей и ему позволили заглянуть в так называемый «Гарем Иезавели», где он проиграл десять фунтов. Вероятно, следует считать, что пятьдесят.