Украденный наследник
Шрифт:
Гиацинт останавливается рядом с дверью, прижав крыло к спине. Он преследует меня взглядом, возможно, чтобы не смотреть на рыцаря.
Оук опускается на ближайшую постель, но глаза не закрывает.
– Теперь мы кое-что знаем о ее способностях, – улыбается он, уставившись в потолок.
– Но вас отравили! Хотите сказать, оно того стоило? – вопрошает рыцарь.
– Меня постоянно травят. Жаль, это был не румяный гриб, – отзывается принц, но его слова не имеют никакого смысла для меня.
Тирнан кивает в мою сторону:
–
Я хмурюсь, потому что совсем не это имела в виду.
– Ах, леди Рэн, – выдыхает Оук с ленивой улыбкой на лице. Локоны цвета календулы лежат на его лбу, практически скрывая рожки. – Вы ранили меня в самое сердце.
Я сомневаюсь, что обидела его. На щеках принца все еще виднеются царапины от моих ногтей – три полоски засохшей крови, розовые по краям. Оук не может лгать, но во всех его словах кроются загадки.
Тирнан опускается на колени и начинает расстегивать крепления на броне Оука.
– Не могла бы ты мне помочь?
Я присаживаюсь по другую сторону от принца, беспокоясь, что сделаю что-нибудь не так. Оук косит на меня взгляд, пока я дрожащими пальцами пытаюсь оторвать от раны прилипшую к ней кольчугу. Он тихо стонет от боли, и я замечаю, что его губы побелели по краям от того, с какой силой он сжимает их, явно сдерживая в себе звуки, которые ему отчаянно хочется издать.
Мы избавляемся от кольчуги, и я вижу, как задирается его запачканная кровью льняная рубашка. Под ней – плоский живот и изгиб тазовых костей. Пот Оука отдает ароматом скошенной травы, но в основном от него пахнет кровью. Принц наблюдает за мной из-под опущенных ресниц.
Теперь, когда на нем нет золотых доспехов, он почти ничем не отличается от мальчика из моих воспоминаний.
Тирнан встает на ноги, собирая полотенца.
– Откуда вы узнали, что леди Ноури попытается меня схватить? – спрашиваю я, пытаясь отстраниться от странной интимности этого мгновения, тепла и близости его тела.
Видимо, спустя восемь лет после нашей последней встречи я вдруг очень сильно ей понадобилась, раз она отправила за мной и Богдану, и палочников одновременно.
Оук пытается подтянуться, упершись спиной в подушки, и морщится от боли. Его щеки заливает болезненный румянец.
– Наверное, она поняла, что забрать вас с собой будет умным поступком с нашей стороны, – отвечает он. – Либо ее шпионы увидели, в каком направлении мы движемся после того, как покинули Эльфхейм.
Тирнан стоит в ванной и смачивает полотенца под краном в раковине.
– Видимо, шпионы из его собратьев. – Он кивает в сторону Гиацинта.
Я хмурюсь, глядя на бывшего сокола.
– Птицам редко дают задания, – отвечает Гиацинт и приподнимает руку, словно в знак защиты. – И я никогда не шпионил за тобой.
Тирнан приносит полотенца и берет одно из них так, как будто собирается омыть рану принца. Прежде чем он успевает это сделать, Оук выхватывает полотенце из его рук и,
– До Двора Бабочек несколько дней пути, но у нас осталась только одна лошадь, – говорит Тирнан.
– Я выторгую нам еще одну, – рассеянно бросает Оук.
Не знаю, осознает ли он, что в мире смертных лошадь не купишь на местном рынке.
Когда принц начинает перевязывать рану, Тирнан кивает мне.
– Идем, – говорит он, выводя меня прочь из комнаты. – Оставим его высочество мечтать о деяниях, которые ему завтра предстоит совершить.
– Например, об издании королевского указа, запрещающего высмеивать меня, когда я отравлен, – отзывается Оук.
– Мечтайте, ни в чем себе не отказывайте, – говорит ему Тирнан.
Я оглядываюсь на Гиацинта, ведь мне не кажется, что рыцарь позволяет принцу вить из себя веревки. Они больше похожи на друзей, которые давным-давно знают друг друга. Но бывший сокол ковыряется под ногтями своим кинжалом и не обращает на нас внимания.
Тирнан открывает дверь во второй номер, который оказывается практически точной копией первого. Две кровати, один телевизор. Ржавчина в тех местах, где болты соприкасаются с ковром. Синтетическое одеяло, которое выглядит так, будто пролитая вода будет капельками лежать на поверхности, вместо того чтобы впитаться в ткань.
В комнате рыцарь накидывает на мою щиколотку веревку, привязывая к кровати, но не очень крепко – так, чтобы я могла лечь и даже перевернуться на другой бок. Я шиплю на рыцаря и дергаю ногой, натягивая веревку.
– Может, он тебе и доверяет, – говорит Тирнан. – Но я не верю никому из Двора Зубов.
Он шепчет над узлом несколько слов – несложное заклинание, которое я наверняка смогу разрушить, учитывая мой обширный опыт рассеивания чар глейстиг.
– Спокойной ночи, – говорит он и выходит из комнаты, хлопая за собой дверью. Он не забрал свои вещи, и я уверена, что он планирует ночевать в этой комнате, чтобы приглядывать за мной. К тому же здесь ему будет легче избегать своих чувств к Гиацинту.
Я встаю с кровати и, натянув веревку, из вредности закрываю дверь на щеколду.
Рассвет сменяется утром, и мир смертных потихоньку начинает просыпаться. Где-то гудит двигатель машины. Два человека ругаются у торгового автомата. Неподалеку от моего номера хлопает дверь. Я смотрю в окно и представляю, как выскальзываю из мотеля, растворяясь в наступившем дне. Представляю выражение лица Тирнана, когда он узнает о моем исчезновении.
Однако я совершу глупость, решив в одиночку выступить против Грозовой ведьмы и леди Ноури. Если бы не принц, ядовитая стрела могла бы попасть в меня – вот только без доспехов наконечник вошел бы в мою плоть гораздо глубже. И рядом со мной не было бы никого, кто дал бы мне противоядие или довез на лошади до безопасного места.