Украденный поцелуй

Ле Карр Джорджия

— Черт возьми, Лилиана, ты еще больше пытаешься меня спровоцировать? – со злостью выплевывает он.

— Спровоцировать на что? — Спрашиваю я. — Ты уже много лет мечтаешь убить меня. Так давай. Сделай это, — говорю я.

Он хватает меня за шею и начинает чуть ли не душить.

— Держись от меня подальше, — предупреждает он, и слезы злости начинают катиться у меня по щекам, капая ему на руку. Он слегка отталкивает меня, я пошатнувшись двигаюсь назад, пытаясь найти баланс, но моя нога не чувствует опоры под собой, и мало что понимая, я падаю вниз по лестнице.

Я пытаюсь ухватиться за что-то, но руки хватаются за воздух. И я только вижу расширенные от ужаса

глаза Бренда. Передо мной все проплывает, как в замедленной съемке. Бренд пытается меня удержать, но слишком поздно.

Я падаю вниз по лестнице, глядя на развевающееся у него за спиной пальто, пока он пытается меня поймать.

И я ударяюсь головой о пол и перед глазами начинают плясать звезды.

Глава тридцать седьмая

Бренд

Я чувствую такой безумный страх, когда она падает с лестницы, при этом не отрывая от меня глаз, что у меня начинают трястись все внутренности, словно желе. Но я даже не испытываю такого чувства, когда хоть что-то угрожает моей жизни. Возможно, потому что я осознал, что проживу недолго. При моей профессии, черт побери, это запечено в пироге. Живи с пистолетом, умрешь от пули.

Но от мысли, что Лилиана может умереть, весь мир передо мной становится тут же черным.

К счастью, она отключается всего на несколько минут. С сердцем, колотящемся в горле, я обнимаю ее, ее веки открываются. Она моргает, потом пытается сфокусировать свой взгляд. Я смотрю на своего огненного Ангела, находясь в полном смятении. Не знаю, почему она все время провоцирует меня и доводит до неконтролируемой ярости, но не могу перенести, когда причиняю ей боль.

— Прости, — с хрипом шепчу я. Слова вырываются сами собой, хотя я и не могу вспомнить, когда в последний раз извинялся перед кем-то.

Она хватает пальцами меня за рубашку, держась за нее из последних всех сил, хотя пребывает почти в забытье.

Подняв ее на руки, я поднимаюсь на ноги и бегу вверх по лестнице. Укладываю ее на кровать и, отцепляю ее руки от своей рубашки, исследуя ее тело. Кажется, переломов нет. Я чувствую такое облегчение, что не могу избавиться от чувства тошноты. Нам не следует продолжать в том же духе. Иначе в один прекрасный день я причиню ей настоящую боль.

Я поднимаюсь на ноги и с беспокойством начинаю расхаживать по комнате. Лилиана мое спасение и разрушение в одном лице.

Она окликает меня по имени, и опускаюсь рядом с ней. Чувствуя запах пирожных в ее дыхании, и что-то внутри меня трескается. Я, мать твою, разрушаю и уничтожаю ее своими действиями. Я убедил сам себя, что хотел именно этого, но сейчас-то знаю, что это не так. На самом деле, я не этого хочу. Нет, я не хочу ее прессинговать. А хочу оставить ее себе. Я хочу признаться ей в своей любви. Я с нежностью опускаю на нее руку и наблюдаю, как она погружается то ли в сон, то открывает глаза, сердце начинает стучать все сильнее и быстрее от ее вида. Я не могу оторвать от нее глаз, вдыхая ее запах, медленно опуская голове все ближе и ближе к ней. Она моя. Вся моя.

Ее волосы разметались по кровати, и я с осторожностью убираю их с ее прекрасного лица. Она что-то бормочет во сне... неразборчиво, но обрывки ее фраз причиняют мне боль. Я столько раз заставил ее сожалеть и печалиться, я столько раз причинил ей горе... столько боли. Мне пора остановиться. Я больше не хочу ей мстить. Я слишком долго держался и лелеял свою разрушительную цель, которая убьет не только ее, но и меня.

Конечно, она не виновата в смерти моей матери.

Я был

тогда ребенком. И не мог справиться с появившимся чувством вины. Мне необходимо было найти объект, на которого я мог бы переложить всю вину. И который я мог бы ненавидеть. Но правда заключается в том, что я никогда не ненавидел ее по-настоящему. Всякий раз мне приходилось себе напоминать и уговаривать, что я должен ее ненавидеть. Как только она появлялась в поле моего виденья, тем больше ненависти я заставлял себя испытывать к ней. Я отчетливо помню тот день, когда неожиданно поцеловал ее, украл у нее поцелуй, словно это было всего лишь вчера. Уже тогда я знал, что она принадлежит только мне. И тогда я готов был заплатить любую цену, чтобы заполучить ее. Никто был не в состоянии убедить меня отказаться от нее. Ни мой отец, ни моя мать.

Просто вмешалась судьба.

И несмотря на то, что она легко отделалась при падении с лестницы в этот раз. Я клянусь себе, что следующего раза больше не будет. Я постараюсь сделать все, чтобы она не нажимала на мои чувствительные «быстро воспламеняющиеся» места. Никогда больше. Утром я планирую вызвать врача, чтобы он как следует осмотрел ее.

Но существует кое-что, о чем бы я хотел узнать больше всего на свете. Почему она не сбежала сегодня вечером? Она уехала с парнем и могла бы отправиться домой, позвонить отцу, который бы точно ее тут же забрал отсюда, оказалась бы далеко, вне моей досягаемости, но она вернулась ко мне. Она даже не догадывается об этом, но именно она только что остановила войну между Кристальным Джеком и мной. А наша война длилась бы не на жизнь, а насмерть.

Я вспоминаю ее слова, произнесенные на мой день рождения. Тогда они мне показались чепухой, но сейчас, закрыв глаза и глубоко вздохнув, я вдруг… Слишком рискованно надеяться с моей стороны... Нет, я не стану лелеять надежду.

Через несколько секунд я открываю глаза... и испытываю неподдельный шок.

Ее ярко-голубые глаза распахнуты, она пристально смотрит на меня. И тысяча мыслей пролетает у меня в этот момент, но отчетливо я понимаю, что нахожусь перед ней, словно голый, распахнутый наружу всем сердцем и душой. Все мои чувства — тоска, смятение, страх, убийственное чувство вины — все можно прочесть по моим глазам, и она читает меня, как открытую книгу. Я никогда не чувствовал себя таким уязвимым. И от этого чувствую себя очень странно… начиная медленно отодвигаться от нее, но она обеими руками хватает меня за рубашку.

Я перевожу взгляд на ее побелевшие костяшки пальцев.

Она приподнимает, пока ее лицо не оказывается напротив моего, и ее глаза заглядывают в самую глубину. Я готов вот-вот сломаться.

— Останься со мной, Бренд, — шепчет она. — Не уходи. Прошу тебя.

Эта женщина – настоящая колдунья. От ее слов мир и стены, которые с такой тщательностью я выстроил вокруг себя, моментально рушатся. Мне лучше уйти. Я и так слишком глубоко увяз в ней. Я должен уйти, мне необходимо уйти, но не могу заставить себя двигаться. Я падаю на спину на кровать в полной капитуляции, и она растягивается на моем теле.

Она кладет голову мне на грудь и морщится от боли.

— Где болит? — Спрашиваю я, приподнимаясь на согнутой руке и озабоченно глядя на нее.

Она улыбается.

— Голова, но я вроде как ее ударила.

Я провожу пальцами по ее шелковистым волосам. И чувствую шишку, она слегка вскрикивает от боли, как только я касаюсь ее.

— Завтра тебя осмотрит врач. Давай я принесу тебе таблетку обезболивающего…

Она внезапно хватает меня за руку.

— Мне не нужны обезболивающие, Бренд. Мне нужен ты.