Укради мои слёзы...
Шрифт:
Вот и Диана выглядела сейчас так же, как и Марина тогда.
Её тело словно корёжила лихорадкой — знобило и трясло так сильно, что я слышал стук зубов, отбивающих чечётку. Диана тяжело дышала, иногда с губ срывались негромкие стоны. На лбу блестели капельки пота, которые стекали по вискам и заставляли локоны волос намокнуть и прилипнуть к щекам.
Но не только пот был причиной мокрых волос — из глаз текли слёзы. И это были не просто капли или пару слезинок, нет! Словно два ручья, они вытекали из закрытых глаз. Диана, самое странное, не всхлипывала.
Именно это и было самым жутким, на мой взгляд.
Она вдруг резко открыла глаза, смотря прямо на меня. В глазах столько боли и страдания, что я, кажется, охренел, окаменел, оглох и онемел — и всё это одновременно.
Диана сжала челюсть так сильно, что чечётка перестала звучать — послышался скрежет зубов. Именно скрип зубов и привел меня в чувство.
Я отвел взгляд и молча достал сотовый, чтобы вызвать скорую.
— Никакой скорой… — послышались слова из салона, произнесенные хриплым голосом, когда я уже собирался нажимать на двойку.
— В каком смысле — никакой скорой! — ледяным тоном поинтересовался я, посмотрев на Диану. Правда, палец так и не дотронулся до нужной цифре, зависнув буквально в миллиметре от экрана. — Вам плохо и…
— Они всё равно не помогут. Скоро всё пройдёт… Я же говорила вам тогда, в нашу последнюю встречу, что у меня бывает состояние и похуже после сеансов… Вот оно так и выглядит это «похуже».
Точно, говорила. Вот только тогда я особо-то не придал этим словам никакого значения.
— Я… могу чем-нибудь помочь? — несмело спросил я, увидев, что она снова закрыла глаза и стала ворочаться с боку на бок.
В ответ только еле слышный стон. То ли она не услышала, то ли я не мог ничей ей помочь, и она просто не стала тратить силы на объяснения моей ненужности.
Не знаю почему, но, чертыхнувшись, я полез в её Ниссан. Габариты машины хоть и были большие, но с моей комплекцией пришлось поджать ноги, когда я устраивался рядом с Дианой.
Притянув её поближе, обнял руками и крепко прижал к себе.
Она ничего не сказала, уткнувшись лицом мне в плечо — даже, казалось, сама постаралась прижаться поближе.
Где были мои мозги, не знаю, но в какой-то миг я просто тихо запел знакомую песенку, которую пел сестре в детстве. Марина тогда часто просыпалась среди ночи от кошмаров и начинала плакать. И эта песенка, сочиненная нашей бабушкой, всегда ей помогала — споешь пару раз, и Маришка успокаивалась и тут же засыпала.
— «Рано утром на рассвете
Ты проснёшься вся в слезах.
Заключу тебя в объятья.
Не волнуйся — рядом я!
Задаюсь одним вопросом:
Кто твой сон посмел прервать?
И руками обнимая, пропою тихонько так:
Не пугайся ты кошмаров,
Я их быстро прогоню.
Остаются только слёзы.
Их я просто украду!» — я всё пел и пел, пока не почувствовал, что дрожь тела Дианы стала стихать, а стоны раздавались всё реже и реже.
Не знаю, сколько времени мы вот так лежали с Дианой — мне
Я резко замолчал, когда она медленно подняла голову, смотря пристальным взглядом глаза в глаза.
— Укради мои слёзы! — хрипло выдыхает она.
И судя по её удивленному и ошарашенному выражению лица, я понимаю — она сама не ожидала, что у неё вырвутся эти слова.
Глава 4
Приступ практически прекратился — отступал всё дальше и дальше, прячась в каком-то потайном местечке организма, чтобы затаиться, подождать там, а через какое-то время выползти из своего убежища и в очередной раз нанести свой удар. И будет не важно, когда это произойдет, через пару дней или неделю, месяц или год — рано или поздно я дам слабину, и он активизируется, чтобы «накрыть» меня опять по полной программе.
Идиотка! Боже, какая я всё же дура!
Какая часть мозга заставило меня произнести эти слова, хотелось бы мне знать?!
Даже Тимур не был так озадачен, когда услышал этот бред, что вылетел сейчас из моего рта.
Я бы многое отдала, только бы забрать свои слова назад. Но поезд уехал, как говорится, а клоуны остались. Именно им я и ощущала себя в данную секунду.
Представляю, что он подумал обо мне и о том, что имел честь лицезреть. Зная, как он относится к таким, как я, ожидала с его стороны какого-то жеста отвращения или неприязни. Казалось, Тимур выдаст сейчас что-то язвительное, предположив, что устроила специально это театральное представление, дабы впечатлить его и перетянуть на свою, так сказать, сторону зла.
Замерев и практически не дыша, я ждала его реакцию. Крайне отрицательную реакцию.
Одна бровь Тимура поползла вверх. Пара секунд и его глаза хищно блеснули. Вот и дождалась! Сейчас, похоже, будет залп из всех орудий.
Медленно стала закрывать глаза, словно мне это поможет не услышать то, что он скажет. Будь я в нормальном состоянии — даже и не подумала принимать близко к сердцу издевательское отношение со стороны Тимура. Пропустила бы всё мимо ушей, как обычно.
Вот только сейчас, спустя какую-то минуту после приступа, я была немного уязвлена. И боюсь, что не смогу отнестись к критике и недоверию пофигистически — будет безумно больно и неприятно.
Я ощутила, как тело Тимура напряглось и моментально стала пытаться освободиться из его объятий. Сомнительно, что увеличение расстояния между нами хоть как-то поможет мне, но слушать гадости, находясь в такой тесной близости, я не собиралась.
А в следующую секунду глаза распахнулись от шока, когда Тимур, преодолев моё сопротивление, прижал меня к себе еще ближе и приник своими губами к моим в поцелуе — яростном и требовательном. Не просто какой-то там несмелый поцелуй-утешение, а этакий наглый набег на чужую территорию. Язык Тимура, когда только наши уста соприкоснулись, не стал дожидаться моего сигнала о приглашении. Нет, он решительно раздвинул мои губы и принялся нахально и смело исследовать территорию.