Украина: история

Субтельный Орест

Между тем в обществе возникает своя иерархия. На вершине ее — правящая династия, Рюриковичи, число которых все более увеличивалось. Дальше — воины князя, дружинники, старшие и младшие, да еще местная провинциальная знать. Все они составляли слой бояр, или «мужей». При этом большинство варяжской знати со временем славянизировалось: мы видим это по тому, как легко скандинавские по происхождению имена — Хелги, Хелга, Ингвар, Валдемар — обретают убедительные славянские эквиваленты: Олег, Ольга, Игорь, Володимир... И постепенно этот древнейший клан воинов-купцов превращается в слой крупных землевладельцев. Тому в немалой степени способствовали объективные трудности, налагавшие ограничения на торговую деятельность: начиная с непрекращающихся набегов

кочевников на торговые пути и заканчивая упадком важнейшего торгового партнера, Константинополя, к концу XII в. А вот земли как бы сами шли в руки. В громадных владениях киевского князя было вдоволь пахотной земли — чтоб и дружине раздать, и себя не обидеть. Это в тесноте Западной Европы землевладение мелких феодалов строго увязывалось с их службой суверену: не служишь — лишаешься всех своих угодий. Бояре же на Руси получали свои вотчины в вечное наследственное пользование и сохраняли их даже в том случае, когда от одного князя переходили на службу к другому. Многие бояре жили в городах и не вмешивались в дела крестьян на своих землях, требуя себе лишь определенную часть крестьянского урожая для свободной продажи. Таким образом, от западноевропейских феодалов бояре Киевской Руси отличались своей подвижностью, городской ориентацией, развитыми торговыми интересами.

Ниже бояр на иерархической лестнице стояла купеческая знать. В отличие от «мужей» это были просто «люди» — так сказать, средний класс. Знатные купцы торговали с заморскими странами, женились на боярышнях и задавали тон в городских делах. Современных им западноевропейских бюргеров они превосходили и числом, и влиянием. Таково было положение киевских купцов даже в XII в., когда упадок торговли приводил к постепенному уменьшению их роли и реального политического значения.

Менее богатых и влиятельных горожан называли «младшими людьми». К их числу принадлежали мелкие торговцы, лавочники или такие высокопрофессиональные ремесленники, как оружейники, каменщики, гончары, ювелиры, сгруппированные в ремесленные корпорации (цехи). Наконец, на самой нижней ступени стояла городская «чернь» — люди без собственности, нанимавшиеся на «черную» работу.

И все же большинство населения проживало отнюдь не в городах, и состояло оно из «смердов», т. е. крестьян. Но о них мы не знаем почти ничего: летописцы не считали крестьянство достойным упоминания и все свое внимание сосредоточивали на жизни высших классов. Между тем позднейшие историки единодушно отмечают относительную независимость крестьян киевского периода. Зато лихолетье XII—XIII вв. легло тяжким бременем прежде всего на крестьянство. Именно к этому времени относятся признаки растущего закабаления крестьян феодалами, формы которого становятся все более жестокими и разнообразными.

Свободный крестьянин мог обращаться в суд, переходить на новое место жительства, передавать землю по наследству, но только сыновьям. Если же у него были одни дочери, князь мог претендовать на его землю. К обязанностям смерда относились регулярная выплата дани и отбывание воинской повинности: во время войны крестьяне использовались на вспомогательных работах.

Наконец, в нашем распоряжении есть самый точный индикатор правового положения различных слоев общества на Руси — тариф предусмотренных «Русской Правдой» штрафов за убийство. Так вот, убийца купца или младшего дружинника должен был заплатить 40 гривен, убийца старшего дружинника — уже 80, жизнь же смерда оценивалась в пять гривен...

Так же легко, как жизнь, можно было потерять свободу. Достаточно сказать, что деньги в долг давались под 25— 50 %, и далеко не каждый мог их потом отдать. Если крестьянин или представитель иного социального слоя попадал в долговую кабалу или просто заранее соглашался отработать определенное время на кредитора взамен денежной компенсации, он заключал с ним договор и на этот период полностью поступал в его распоряжение. Такие лишь на время закабаленные работники назывались закупами. А те, кто окончательно и бесповоротно

попадал в рабство, именовались холопами. Рабы, или холопы, составляли подножье общественной пирамиды. На основании того уже известного нам факта, что работорговля на Руси не только процветала, но и была главной статьей торгового обмена между Киевом и Константинополем, нетрудно заключить, что рабство было обычным явлением, особенно до принятия христианства. Множество рабов использовалось на работах в княжеских угодьях. Ряды рабов постоянно пополнялись за счет военнопленных, детей рабов, а также тех закупов, которые пытались укрыться от исполнения повинности, и им подобных бедолаг. Впрочем, за деньги можно было не только потерять, но и купить свободу, заплатив положенное хозяину. Наконец, хозяин мог даровать свободу рабу — за верную службу.

Особую и весьма многочисленную социальную группу составляли служители церкви и все, кто жил церковным подаянием. Приходские священники и дьяконы с семьями, монахи и монахини находились под исключительной юрисдикцией церкви. Кроме того, под защитой церкви были изгои. Поначалу это слово относилось лишь к князьям, по тем или иным причинам утратившим права на свои вотчины. Но затем изгоями стали называть всех, кто почему-либо выходил из рамок своей среды. В числе изгоев мог оказаться и только что освобожденный раб (а освобождение рабов церковь всемерно поощряла, считая делом богоугодным), и обанкротившийся купец, и сын священника, по неграмотности не допущенный к сану.

Историки долго бились над вопросом о том, насколько Киевская Русь по своему общественному укладу была подобна средневековой Западной Европе. В самом ли деле феодализм западноевропейского типа везде и всюду предшествовал эре промышленного переворота? Для советских историков здесь двух мнений быть не могло: разумеется, Киевская Русь была обществом феодальным. Однако и некоторые видные ученые-немарксисты придерживались этой же точки зрения. Среди них назовем, например, Николая Павлова-Сильванского, который обращал особое внимание на факт распада Киевской Руси в XII в. на малые княжества и на то, что в экономике каждого из них сельское хозяйство начинало играть явно преобладающую роль.

Однако большинство современных историков с этой теорией не согласны. Во-первых, говорят они, феодализму свойственна вассальная зависимость, а таковой в Киевской Руси фактически не существовало: слишком мала была власть князей над боярами. И, во-вторых, огромная роль торговли и городов, а также наличие в основном незакабаленного крестьянства — все это факты, свидетельствующие о том, что ситуация в восточной части Европы коренным образом отличалась от той, что сложилась на западе. Вот почему западные историки предпочитают не втискивать Киевскую Русь в рамки феодализма, а рассматривать как в своем роде единственную и неповторимую общественную систему.

Хозяйственная деятельность

Не то пираты, не то купцы, словом, отчаянные люди — такими предстают варяги в древнейших из доступных нам источников по истории Киевской Руси. В VIII—IX вв. они двинулись к Волге и по ней достигли Каспия, установив там контакты с купцами мусульманского мира. А когда центр торговли переместился на юг, в Константинополь, через Киев был проложен знаменитый путь «из варяг в греки», который и стал главной торговой магистралью.

Так внешняя торговля стала тем фундаментом, на котором была построена вся экономическая система Киевской Руси.

Не случайно поэтому первым международным договором Киевской Руси стал торговый пакт, заключенный Олегом с Византией в 911 г. Он обеспечивал небывало выгодные условия в Константинополе всем купцам, прибывавшим с Руси.

Но в XII—XIII вв. этот фундамент экономического благополучия Руси зашатался под ударами крестоносцев по Константинополю, кочевников — по днепровскому торговому пути. В это время растущее значение для Киева приобретают торговые связи с Западом — прежде всего через Краков — Прагу — Регенсбург.