Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Марчуков Андрей Владиславович

Волобуев настаивал на необходимости пересмотра планов индустриализации и отношения к союзной экономике как к главной. Строительство новых предприятий должно было вестись на Украине. Волобуев также предлагал создать всеукраинскую систему регулирования притока рабочей силы, которой надлежало «следить за пропорциональным разделением мест на украинских заводах между УССР и РСФСР». На практике это означало фактическое закрытие УССР своих границ. А это уже выглядело как явный сепаратизм, что не могло понравиться советскому руководству. Но главное, это представляло угрозу единству рабочего класса – главной социальной опоре большевиков, а значит, и их положению.

Проект М. Волобуева стал своеобразной квинтэссенцией представлений националистов о проблемах экономического развития республики. Принятие его положений означало бы конфедерализацию Союза ССР и превращение союзных республик в фактически независимые государства. Итак, бытовавшие в определенных кругах украинского общества подобные взгляды уже не ставили под сомнение факт существования Украины как национально-государственного целого. Речь шла о продолжении строительства государственности

в направлении укрепления ее самостоятельности и независимости от СССР (а фактически от России) при одновременном продолжении строительства национальной общности и укрепления ее экономического фундамента.

«Хвылевизм»

Появление статьи М. Волобуева обозначило переориентацию наиболее передовой части адептов движения на новые идейные позиции, неотделимые от социалистического и коммунистического вектора развития Украины. Время ее выхода в свет не должно было никого вводить в заблуждение: появление родственных концепций началось несколькими годами раньше, а толчком для них послужила так называемая литературная дискуссия, в центре внимания которой оказался вопрос о путях развития украинской нации в условиях советской государственности.

«Литературная дискуссия» 1925–1928 гг. стала одним из наиболее значительных событий в общественной жизни республики. На страницах прессы, в публицистической и художественной литературе, а позже и на партийно-государственном уровне шло обсуждение перспектив развития украинской культуры и национальной культуры вообще в условиях строительства социализма, роли и месте интеллигенции в этом процессе, взаимоотношениях украинской и русской культур [793] . По мере нарастания политизированности дискуссии речь зашла и о линии партии в национальном вопросе на Украине. Поскольку в те годы (да и вообще) литература являлась наиболее массовой формой культуры, активно воздействующей на народное сознание и формирующей его, то и спор о будущем украинской культуры и окормляемой ею национальной общности свелся к обсуждению путей развития украинской литературы. Будет ли «национальное искусство» Украины продолжать оставаться «вечно подсобным», «вечно резервным» для тех «мировых искусств, которые достигли высокого расцвета» (имелась в виду прежде всего русская культура), или же украинская общественность «посчитает необходимым поднимать его художественный уровень на уровень мировых шедевров»? Так весьма точно ухватил суть дискуссии ее главный участник, пролетарский писатель и публицист Николай Хвылевой [794] .

793

Даниленко В. М., Касьянов Г. В., Кульчицький С. В. Сталінізм на Україні: 20–30-ті роки. Київ, 1991. С. 264.

794

Хвильовий М. Думки проти течії // Хвильовий М. Україна чи Малоросія? Київ, 1993. С. 109.

Несмотря на то что дискуссия продемонстрировала наличие в украинском обществе разных точек зрения на ключевые вопросы современности, она стала лучшим свидетельством того, что в результате национально-культурных процессов последних лет, направлявшихся «снизу» и «сверху», оно стало реальностью и, будучи облечено в государственные формы, начало вырабатывать свои варианты развития Украины. О том, к каким выводам пришло на первый взгляд невинное обсуждение чисто литературных вопросов и как они соприкасались с проблемами строительства украинской нации, и пойдет речь.

Активная мыслительная работа, которая велась в среде творческой украинской интеллигенции, стимулировалась не только самим ходом украинского нациобразования, но и сугубо конкретной обстановкой послереволюционной Украины, в частности той двойственностью, которая обозначилась сначала в экономике, а затем и в общественной жизни страны после введения нэпа. Разрешение частной предпринимательской деятельности привело к усилению сельских и городских буржуазных элементов, которые оказывали сильное влияние на общественные настроения, культуру, в частности на литературу. У тех же, кто верил в мировую революцию и коммунизм, былой революционный запал стал быстро угасать, уступая место покою и тишине мещанской обывательщины. Кризис веры в свои силы, чувство отката назад привели к кризису направления, получившего название пролетарской литературы – то есть такой литературы, которая своей идейной основой брала коммунистическую доктрину и потому считалась ее адептами авангардом художественной литературы. Например, главный оппонент Н. Хвылевого, идеолог литературного объединения «Плуг», в котором состояли писатели «крестьянского» направления, С. Пилипенко, считал, что кризис в пролетарском искусстве крылся «в загубленных» нэпом «перспективах революционного движения» [795] . Двойственность экономического бытия привела к появлению различных идеологических течений. Как полагал Н. Хвылевой, порожденная этой двойственностью литературная дискуссия стала «спором двух социальных сил» – пролетариата и буржуазии, «вынудила каждую сторону высказаться до конца» и впервые начала выяснять те скрытые социальные процессы, которые были порождены нэпом» [796] .

795

Хвильвий М. Апологети писаризму (до проблеми культурної революції) // Там же. С. 194–196.

796

Там же. С. 157.

Собственно,

споры в украинской писательской среде (имеется в виду так называемое молодое поколение пролетарских и революционных писателей) начались задолго до 1925 г. [797] Начало же самой дискуссии положил призыв Н. Хвылевого бороться против бесплодной графомании и невежества в литературе – за «качество». Поскольку никто не хотел считаться графоманом и имел свое представление о качестве, призыв не остался без ответа, и борьба развернулась по литературным и окололитературным вопросам: о форме и содержании, о том, каким образом должна осуществляться организация литературных сил и т. д. В 1920-х гг. в УССР насчитывалось множество литературных объединений, организаций и направлений, таких как «Гарт», «Плуг», Вольная академия пролетарской литературы (ВАПЛИТЕ), Мастерская революционного слова (МАРС), течение, получившее название «неоклассицизма», и др. При спорах, конечно, не последнюю роль играли личные мотивы. Но в ходе дискуссии от чисто литературных тем стороны перешли к более глубоким принципиальным вопросам. Борьба приобрела уже «чисто политический характер» и, как это бывало с большинством вопросов, возникавших во время социалистического строительства на Украине, «обострилась по линии национальной проблемы». Основными противниками стали ВАПЛИТЕ (Хвылевой, стиль – «академизм») и общество «Плуг», которое представляло в литературе «массовизм» [798] .

797

Єфремов С. Указ. соч. С. 44.

798

Хвильовий М. Апологети… С. 155; Шумський О. Ідеологічна боротьба… С. 12.

Ход дискуссии мы оставим в стороне и сосредоточим внимание на наиболее ярком ее проявлении, ставшем основным ее содержанием. Речь идет о взглядах Н. Хвылевого. Эти взгляды, сведенные им в своего рода «систему ценностей» и выдвигаемые в качестве программы национально-культурного развития Украины, были квалифицированы властями как национальный уклон, а сам автор был охарактеризован как «яркий представитель и выразитель идеологии украинского шовинизма» [799] . «Хвылевизм», наряду с «волобуевщиной», стал обозначением для еще одного проявления украинского национализма, только уже в области культуры.

799

Національне питання на Україні та опозіція // Більшовик України. 1927. № 10. С. 5.

Система культурных ценностей, выдвинутая Н. Хвылевым, стала своеобразным итогом всей дискуссии, хотя нужно отметить, что поддержку она нашла далеко не у всех даже в высшем слое «молодой» украинской интеллигенции (сам он про своих единомышленников говорил, что они – «очень небольшая группа» [800] ). Но, даже несмотря на это, появление подобных взглядов заставило большевиков вмешаться в ход литературной дискуссии и во всеуслышание заявить о той угрозе, которую представлял прогрессирующий украинский национализм. Действительно, многое во взглядах Хвылевого было новым и неожиданным, а некоторые ключевые аспекты позднее послужили отправной точкой для теоретических выкладок М. Волобуева.

800

Хвильовий М. Думки… С. 92.

При этом надо отметить два обстоятельства. Во-первых, Н. Хвылевой (как и М. Волобуев) был русским. Путь его к украинству был следующим: украинский кружок в ахтырской гимназии, затем фронт и избрание в армейскую украинскую раду. Там Хвылевой, как позднее сам вспоминал, «начал призадумываться над вольностями Украины». Затем была работа совместно с боротьбистами, борьба против белых и петлюровцев [801] . Первые литературные шаги Хвылевой делал на русском языке, а на украинский он перешел около 1921 г. [802] Второе обстоятельство было для большевиков гораздо тревожнее – Хвылевой являлся коммунистом. Уже с 1917 г., как он сам утверждал, он начал «сомневаться в революционности украинских национальных партий» и стал ориентироваться на большевиков, а затем вступил в КП(б)У [803] . Проникновение националистических взглядов в партию и коммунистическую интеллигенцию стало одной из причин резкой реакции большевиков. Если концепция М. Волобуева хотя и исходила из социалистических реалий Советской Украины, но не содержала ничего принципиально нового и лишь суммировала все бытующие в «национально мыслящей» среде идеи, то взгляды Н. Хвылевого могли родиться только в коммунистической среде. Его национализм был не «буржуазным», а «социалистическим», подчас даже «ярко-красным». Так в чем же заключалась выработанная им «система ценностей»?

801

РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 132. Л. 3.

802

Річицький А. До проблеми ліквідації пережитків колоніяльности та націоналізму (ответ Мих. Волобуеву) // Більшовик України. 1928. № 3. С. 84.

803

РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 132. Л. З, 6.