Украсть богача
Шрифт:
А еще от них всех несло этим чертовым парфюмом, как от гигантского надушенного облака, края которого вдобавок смазаны гелем для волос.
Сумит заметил, что я принюхиваюсь.
– «Пако Рабан». Хочешь купить? – спросил он, и в ладонь ему, словно из ниоткуда, тут же вложили флакончик.
Я закатил глаза.
– Дела идут хорошо, брат? – допытывался он. – Переходи работать ко мне, Рамеш.
– Это еще зачем? У тебя проблемы? Тебе понадобился управленец? Поддельный парфюм приносит мало денег?
– Ха! Рамеш, Рамеш, Рамеш, все бы тебе шутить.
Сумит, как всегда, был чрезвычайно горд собой. Лучился самодовольством. Он точно знал, кого подмазать, какой заминспектора не станет задавать вопросов,
Он собирал своих подлипал из числа тех, кто завалил государственные экзамены, на которых десять тысяч человек боролись за одно чиновничье место в управлении коммунального хозяйства, или должность билетного контролера, или чистильщика сети канализации, и попал в наш мир. Они были умны, но один из десяти тысяч? Теперь они сдавали экзамены за восемнадцатилетних, такие, что ночью разбуди – ответят.
Все они подражали Сумиту – внешне, ожидая, что и внутреннее приложится: так наше правительство строит синкансэны [63] , рассчитывая, что мы превратимся в Японию.
63
Синкансэн – сеть высокоскоростных железных дорог.
Звонил телефон, и Сумит говорил слишком громко: «Всего двадцать тысяч, дядя? Я обычно работаю с партиями покрупнее», – и все, присвистнув, дивились его сноровке и его импортным сигаретам.
А он продолжал забрасывать меня оскорблениями:
– Никогда не понимал, Рамеш, как ты ведешь свой маленький бизнес. Ты же застрял в прошлом. У тебя хотя бы Твиттер есть? Подписывайся на меня, будешь влегкую зарабатывать пятьдесят тысяч в месяц.
– Пятьдесят тысяч! – повторял кто-нибудь из его шестерок.
Меня это бахвальство начинало раздражать.
– Пятьдесят тысяч, ха! Эти уроды из Грин-Парка заплатят мне миллион триста тысяч. Съел? Так что возьми обратно свои шутки о париках и засунь в свою сраную жопу.
– У меня есть знакомые со связями. И с деньгами. Они способны по щелчку пальцев разрушить всю твою жизнь. – Сумит примолк, чтобы не начать читать проповедь, точно из пиратской копии книжки об осознанности.
– Сумит, мою жизнь может разрушить даже торговец кебабами – достаточно одного-единственного тухлого галути [64] из баранины. У меня тысячи таких знакомых.
64
Галути – разновидность кебаба. Мясо для галути (на хинди это значит «нежный») сначала маринуют, потом перемалывают в мелкий фарш.
– Я вообще-то стараюсь быть вежливым, – ответил Сумит.
– Не нужна мне твоя вежливость. Интересно, каково это – торговать поддельными правами по тридцать тысяч рупий? Тебе нравится командовать своими шестерками?
Подлипала поморщился. Впился маленькими глазками в Сумитовы часы «Касио», в его джинсы и «Самсунг». И начал мечтать. Большая ошибка. Представьте, что вас окружает столько отчаявшихся людей. Паршивая схема для ведения бизнеса.
– Сколько за последний год у тебя было клиентов? Два. А в следующем сколько будет? Тоже два. У тебя нет амбиций, Рамеш. Ты из года в год делаешь одно и то же. Так и останешься мелочью, сколько ни зарабатывай. Тебе
– Миллион триста тысяч ганди. Куда больше, чем ты заработаешь на подделке продуктовых карточек [65] . Вообще-то, – добавил я, напуская на себя деловой тон, – я пришел спросить про новые проверки безопасности, о которых поговаривает правительство. Скажи мне, чего ожидать, о великий и могучий помощник заместителя министра среди знающих.
– Только такой дурак, как ты, принимает правительство всерьез, Рамеш-бхай. Проверки безопасности? Думаешь, у них есть время этим заниматься?
65
В 2013 году правительство Индии утвердило программу обеспечения малоимущих семей продуктами питания по карточной системе.
Мы еще чуть-чуть попрепирались, пытаясь вытянуть друг у друга информацию, как-то договориться. Единственный доступный нам способ общения.
Таких, как мы, сотни тысяч – молодых и беззаботных, старых и сломленных, которые пытаются заработать, торгуются не на жизнь, а на смерть, бьют исподтишка, обманывают – в любой из десяти тысяч чайных восточного Дели.
Глупый юный Сумит. Думал, обзавестись сотнями клиентов – гениальный ход. Думал, путаться с гангстерами и гундами [66] очень умно. Но я-то прекрасно понимал: чем больше клиентов, тем больше проблем. Чем больше вокруг тебя молодых голодных ребят, тем больше неприятностей. Я ни от кого не зависел, я был первоклассным специалистом, и моя жизнь меня совершенно устраивала.
66
Гунда – наемный бандит (хинди).
Понятия не имею, почему я не уехал из Дели. Постоянно я плачусь, как здесь тяжело – жуткая жара, ужасные пробки, – и даже не попытался ничего сделать. Так что я должен быть благодарен Руди за то, что он наконец-то это изменил.
Дели не шафран. Дели не специи. Дели – это пот.
Ем. Работаю. Когда устаю, ворчу. Так проходили мои дни, когда у меня еще были все пальцы, – до того, как мы с Руди в одночасье разбогатели, до того, как меня возненавидели каждые домохозяйка и домохозяин в радиусе двух тысяч миль.
Я вкалывал до самого дня экзаменов. Вкалывал, как все индийские родители в семидесятые (по их же словам), когда в телевизоре был один-единственный канал и до школы шли пять часов, стараясь не нарваться на мины и педофилов, когда не было снежинок и миллениалов, которые тусуются в групповом вотсаповском чате собственного воображения.
Каждый день я питался фастфудом – покупал на улице чана [67] , бхел пури [68] и голгапы – и не поправился ни на унцию. Я рассуждал в кафе о политике, расширении метро, пробках, попрошайках из Бихара, экзаменационных вопросах и, разумеется, загрязнении окружающей среды. А о чем еще говорить? Даже крикет столько не обсуждают. Надо мной посмеивались из-за париков, кривлянья и моих изнеженных белых клиентов.
67
Чана масала – блюдо из нута, тушенного в пряном соусе.
68
Бхел пури – блюдо из риса и овощей в тамариндовом соусе.