Украсть невесту, или Второй шанс для мажора
Шрифт:
— О! Проснулась, спящая красавица! — воскликнула Элька, заглядывая в комнату. — А я только собиралась будить тебя! Мне кажется, ты за последнее время слишком переутомилась.
— Думаешь? — с сомнением уточнила я, стараясь отделаться от совершенно ненужных ассоциаций. Спящая красавица — мертвая царевна — королевич Елисей — поцелуй. Тьфу-тьфу-тьфу, уходи, плохая примета.
— А то! — важно кивнула Элька. — Вчера, когда я пришла, ты уже вовсю дрыхла. Сегодня время уже к полудню приближается, а ты все спишь. С тобой точно
— Ну как тебе сказать, — я легонько дернула сестренку за длинную прядь волос.
— Как есть, — серьезно посмотрела на меня Элина. А я вдруг осознала, что моя маленькая сестренка действительно выросла. Нет, кое-какие подозрения у меня стали появляться еще в тот момент, когда она умудрилась влюбиться в Арсения Ленского. Но сейчас это было уже не подозрение, а уверенность. Элька выросла, а я умудрилась это пропустить, находясь за сотни километров. Хорошая сестра, ничего не скажешь! Вполне в духе нашего семейства!
— Меня тут одна плохая примета преследует, — таинственным шепотом сообщила я, с усмешкой глядя, как напрягается лицо Элины. Кажется, она ожидает какого-то подвоха, если не гадости. И не зря!
— Какая же? — дрогнувшим голосом интересуется сестренка, а я поясняю:
— Елисеем Керном зовется. Ничего не хочешь мне сказать?
Вопрос задан в лоб, и моя столь резко повзрослевшая малявка стремительно краснеет. Вот никогда она не умела врать, мне, во всяком случае. Умалчивать — да, но врать, глядя в глаза? Для этого Элина слишком прямолинейна.
— Я… — она запнулась, не зная, куда деть глаза. Хочется казаться серьезной, но мне с трудом удается подавить улыбку. Почему-то сейчас, когда за окном было светло, это уже не выглядело все такой трагедией. Тем более, если Елисей меня наконец-то услышал. А мне в это очень хотелось верить.
— Я поняла, что ты, — с улыбкой подтвердила я. — Знаешь, радость моя, я даже могу догадаться о твоих мотивах. Елисей для тебя не чужой, меня ты любишь, но…
— Но? — выгнула бровь сестра, ожидая продолжения, слыша его в моих интонациях.
— Но мы повзрослели, солнце. Разбитую чашку уже не склеить, ты же знаешь, — грустно улыбнулась я. — И ни к чему хорошему наши встречи не приведут. Мы уже совершили все возможные ошибки.
— Однако их еще не поздно исправить, — не согласилась Элина. — Ничего не поздно. Было бы желание.
— Но его нет, — покачала я головой. — Ты прекрасно знаешь, как я живу. Ты своими глазами видела, как живет он. А теперь скажи. Разве нам плохо друг без друга?
Внутренний голос зашелся в ехидном хохоте, намекая, что я предаюсь самому большому греху — лгу самой себе. Элька же смотрела на меня расширенными и потемневшими глазами:
— А разве нет? — немного резко спросила она. — Впрочем, не отвечай. Мне оно ни к чему. Себе признайся. Хотя бы себе.
— То есть ты так и продолжишь ему подыгрывать? — уточнила я, едва подавив вздох. Почему-то
— Подыгрывать? — сестра скривила губы в усмешке. — О нет. Знаешь, за последние несколько лет я достаточно узнала твою первую любовь, чтобы понимать — он не сдастся. Никогда и ни за что. Сколько бы стен ты ни строила и что бы ты себе ни придумывала. И неважно, будет ли помощь с моей стороны или нет, он все равно тебя вернет. Чего бы ему это ни стоило.
В ее словах было столько убежденности, что это пугало. Потому что я-то совсем не готова к такому раскладу. И мне оставалось только надеяться, что она ошибается. Что вчера Елис меня услышал. Потому что Керн действительно достаточно упрям, чтобы продолжить играть свою, пока непонятную мне игру. А у меня больше нет ни сил, ни чувств, чтобы играть в его игры.
Видимо, я молчала слишком долго. Потому что Элька вдруг посерьезнела и спросила:
— Лискин, что все-таки между вами произошло? Тогда, четыре года назад? Почему ты так сорвалась? Ты же не собиралась в Питер, к нам хотела поступать. У вас столько планов было, а потом ты вдруг…
За этим «вдруг» скрывалось не просто прошлое. Моя личная трагедия, возвращаться к которой мне не хотелось. И так долго приходила в себя, восстанавливалась, уничтожала в себя любой росток Елисея Керна. Делала все, чтобы забыть. Улыбалась. Встречалась с парнями. Даже была счастлива. И все равно он жил во мне, как какой-то паразит, таракан, которого ничем не вытравишь.
А уж встретиться с ним через столько лет лицом к лицу оказалось настоящим шоком. Для меня. Керна, кажется, уже ничем не пронять.
— Что ж ты у него-то не спросишь? — хмыкнула я. — Вы же так хорошо общаетесь, дружите. Ты вон даже родную сестру ради него подставила!
— Ну прости-прости! — умоляюще посмотрела на меня Элина. Я хмыкнула. Долго злиться на нее совершенно не получалось. Возможно, потому что умом я понимала, что сестра хочет, как лучше для меня. С ее точки зрения, конечно. — Кстати, он почему-то на эту тему отказался разговаривать. Очень жестко пресек.
Еще бы! Я бы удивилась, если бы он ей обо всем рассказал. Сразу бы лишился такого хорошего союзника!
— Я тем более тебе ничего рассказывать не собираюсь, — покачала головой я. — Пойми, чудо мое, ты не можешь осчастливить весь мир, — и шутливо дернула ее за прядь волос, показывая, что разговор закрыт.
— Весь мир, может, и не смогу, — серьезно заявила Элина. — А вот тебя хотелось бы.
— А у меня все хорошо. Я счастлива, — спокойно и без малейшей запинки ответила я. — Не нужно, пожалуйста, придумывать проблемы там, где их нет. Я, конечно, понимаю, что тебе хотелось бы, чтобы мы снова были вместе. Вот только я к этому не готова. И да, Керну и без меня неплохо живется. Ты сама прекрасно знаешь, что он на эти четыре года монахом не стал.