Укразия
Шрифт:
Бежали быстро. Подбежали к колокольне, между каменными стенами которой стояла скользкая, узкая лестница.
Взбираясь по лестнице, Лисевицкий споткнулся о большое бревно, подвешенное одним концом к веревке, шедшей от языка колокола. Бросились к бревну и начали отвязывать веревку от языка колокола. Лихорадочная работа. Веревка привязана к перилам, между амбразурами колокольни.
Лестница глухо стонала под подковами сапог преследователей.
— Бревно вниз!
И, втроем схватив бревно, раскачали и, когда показались казаки,
Раздались выстрелы.
Лисевицкий первый начал спускаться по веревке вниз, за ним Дройд. Партизан спокойно стоял, наблюдая за лестницей и подбадривая Дройда.
Два разъяренных офицера вбежали вверх, наганы цокнули пулями по штукатурке около партизана.
Партизан поднял руки вверх.
Офицеры подскочили к нему. Сильно и метко нанес первому офицеру удар ногой в живот, и тот, падая, сбил второго. Оба упали. Один из них выронил наган и не успел опомниться, как сильные руки партизана, подняв его в воздух, встряхнули. А затем мимо спускавшегося с колокольни вниз Дройда пролетел офицер.
Веревка раскачивалась, ветер рвал волосы, выстрелы глушили, когда партизан начал спускаться но веревке.
Казаки ворвались наверх.
Пусто.
Часовые, взглянув в амбразуру вниз, побежали по лестнице, чтобы перехватить арестованных.
Гаврило привел в чувство офицера, и оба, перегнувшись через перила, начали гипнотизировать спокойным глазом нагана раскачивавшегося на веревке Дройда.
— Прыгай! — закричал партизан, прыгая вниз вместе с Лисевицким.
На мгновение закачались на земле, пошатнулись, а часовые казаки, сбежавшие вниз, в упор навели на них винтовки.
Веревка рвала Дройду руки, и он никак не мог спуститься ниже, так как офицер и Гаврило тянули веревку вверх.
Дройд поднял голову и больше не мог отвести глаз от нагана.
Дройда втянули наверх.
А потом всех торжественно повели в штаб.
Дройд не мог понять того, как в этот солнечный день, на этих мирных улицах, покрытых мягкой пылью, среди лирики сельской жизни, среди нарядной колоритной группы дивчат, среди смеха жизни его расстреляют.
Шли втроем твердо, и только Дройд иногда втягивал голову в плечи.
— Угробить сукиных сынов.
— В штаб к Духонину.
— Смали, ребята, прямо в лоб из винта. Не дрейфь.
Приставили их к стенке церковного дома. Офицеры и казаки отошли на пять шагов и, смеясь, стали заряжать винтовки.
Дройд оглянулся. К месту расправы подъезжал автомобиль с веселым шофером, глаза которого искрились от предстоящего удовольствия. Рядом возы с сеном и группа спокойных крестьян, покуривавших и мирно беседовавших.
— Бей между глаз. Вскинулись винтовки. Замерли. Дройд тяжело перевел дыхание…
Из одного воза высунулось дуло пулемета… Момент, и пулеметная дробь смела офицера и казаков. Шофер кубарем скатился с автомобиля и залез под него. Из воза сена
— Тикай…
Остолбенение нарушено.
Сели в автомобиль, Лисевицкий за руль, и только свист ветра в ушах, мелькание хат и прохожих, а затем гладкое, ровное шоссе…
Глава V
Неорганизованное знакомство мистера Дройда с партизанами
Свист в ушах.
Мелькание деревьев, позади пыль, впереди лес. Внизу гладкое шоссе. Полным ходом мчал автомобиль к аэроплану.
Из-за поворота появилась деревенская свадьба: цветы, ленты, яркие плахты, статные чернобровые парубки. Свадьба мчалась под неумолкаемые визги гармоники.
Задорные лица песней хлестали воздух.
Я на бочке сижу, Та бочка вертится; Повернусь я к Колчаку — Махно сердится…Смех, шутки. Возки промчались вихрем. Лисевицкий затормозил мотор и авто, качнувшись, остановился. Партизан побежал со свадьбой. Дройд выскочил на шоссе. Лисевицкий пожал плечами, схватил бак с бензином и побежал через кустарник к аэроплану.
Партизан напрасно кричал вслед свадебным возкам, они быстро промчались, точно сдуло с шоссе. К автомобилю вернулись одновременно. Лисевицкий шепнул Дройду.
— Бензин есть, можно лететь.
— All right!
— Довезите меня до лесу, — сказал партизан.
Уселись, и только тронулись с места, и только замелькало шоссе, как из леса прямо на авто выскочил отряд партизан. Удаль, ухарство, задор выбивали копыта лошадей. По ветру развевались длинные уши шапок, каждый партизан был цветным пятном в общей группе на фоне поля, шоссе и леса.
Отряд мчался, занимая все шоссе.
Лисевицкий затормозил, и автомобиль презрительно пофыркивал на мчавшихся партизан.
— Здорово, Галайда! — закричал партизан.
Первый всадник сразу легко остановил лошадь, подняв на дыбы. Быстрый взгляд из-под бровей окинул всех.
— Здорово! — и слегка щелкнул плеткой по автомобилю.
— Заработал вот с ними, — сказал партизан.
Галайда взглядом взвесил Дройда и Лисевицкого, остановив на мгновение взгляд на значке летчика.
Четкие выстрелы донеслись из деревни. Прямо с коня Галайда вскочил в авто.
— Жарь вовсю!..
Лисевицкий посмотрел на Дройда, Дройд пожал плечами, подчиняясь обстоятельствам.
И снова вихрь, и снова деревня приближалась с неумолимой быстротой, а сзади цоканье копыт, обозы, шашки и партизанская удаль людей простора степей, людей, скрывающихся в лесах, людей, воспоминание о которых вызывало ужас даже в хорошо дисциплинированном отряде.
Глава VI
Сентиментальная свадьба