Укрепить престол
Шрифт:
Путь в Мангазею был опасным, и очень неприятный. Постоянные пронизывающие ветра, изменчивая волна — далеко не все неприятное в пути, когда даже лимоны и квашенная капуста не являются гарантией от заболевания цингой. Но Уильям не знает, что это не наказание. Мерик еще в Англии планировал Бекета отправить в Мангазею, а самому быстро переправиться в Москву.
— Господин барон! — Мерик отсалютовал своим кубком Гумберту.
— Господин посол! — Иоахим вернул любезность своему визави.
За время, после получения титула русского барона, Иоахим Гумберт уже обвыкся с новой ролью и социальным статусом. И бывший наемник гнал от себя ту реальность, что титул ему был «выдал» лишь следуя прагматической логике, дабы решить разом ряд
Вот и сейчас, встретившись с английским послом и даже после того, как Гумберту шепнули, что Мерик уже «сэр», бывший наемник не стушевался, продолжая отыгрывать свою роль русского аристократа, пусть и немецкого происхождения.
— У нас вышло некоторое недоразумение и мы заняли ваши причалы… надеюсь хорошее бургундское вино немного подсластит горечь неудобства? — лучезарная улыбка стала хозяйкой на до того суровом лице Гумберта.
И от куда все берется? Был же наемником, пусть и с некоторыми амбициями, выходящими за пределы целей и задач наемного воина, а сейчас, уже и лицемер и лжец и интриган — настоящий дипломат. Сколько Гумберту приходилось лгать, обещать, покупать людей, даже создавая им до того проблемы.
Вот взять стекольщика Болеслава Крауча, который, получив первые седины, сейчас пытался согреться возле костра, разложенного рядом с портом. Костры жглись повсеместно, чтобы и он и другие бедолаги хоть немного согрелись. Начало апреля в Архангельске это не то, что Богемия, где же и солнце могло согреть.
Гумберту уж очень нужен был Крауч, который мог делать прекрасного вида вазы, кубки и иные стеклянные предметы. Пусть в художественной ценности производство Болеслава Крауча сильно уступало произведениям искусства Каспара Лемана, но последний работал с хрусталем, железом и драгоценными камнями, используя стекло в своих работах лишь изредка. А Крауч уже дошел до понимания мануфактуры и набирал работников.
Когда Крауч, прогнозируемо, отказался ехать в Россию, один из менее приметных членов русской миссии, сделал мастеру большой заказ на вазы, кубки, наборы стеклянной посуды. Большой заказ и предоплата была более половины от стоимости товара. Болеслав даже отодвинул проект мануфактуры и взял еще троих учеников, которых ранее отправил в семьи, так как заказов, после начала проблем у императора Рудольфа, стало сильно меньше.
А потом произошел… пожар. Такое бывает и часто. И ладно бы только мастерская, это плохо, но можно иное помещение взять в аренду, немало еретиков уже уехало даже из веротерпимой Богемии. Так что производственное помещение можно было найти без больших усилий. Но сгорел еще и дом Крауча, в строительство которого он вложился очень сильно и так и не отдал ряд долгов. Ну и пришел заказчик и потребовал часть своего заказа, который… расплавился в пожаре.
Так что тюрьма или могила — вот варианты для, действительно, хорошего мастера. И тогда предложение отправиться в Россию прозвучало повторно и оно обросло спасительными условиями. Знал бы Крауч, что перед тем, как подпалить мастерскую, да так, чтобы огонь перебрался и на дом, мастер был обворован. Пришлось убить пожилого смотрителя дома, но старичок оказался слишком резвым и даже вступил в бой с «грабителями». И теперь Краучу платили его же деньгами.
Вот и еще одна причина, почему именно Гумберту государь поручил столь, как оказалось, сложное и часто деликатное, и кровавое дело, как принуждение к переселению в Россию мастеров-ремесленников. Наемник не мучился совестью или еще чем, что подставило бы под сомнение какие именно методы использовать для того, чтобы в Российской империи появились свои мастера тех производств и ремесел, которых ранее не было.
— Вы предлагаете Бургундское? Что
Наверное, Гумберту все же рановато состязаться с сэром Джоном Мериком в искусстве ведения диалога. Уже скоро английский посол знал многое, слишком многое, что еще нужно было обдумать. Семьдесят три мастера с семьями и частью с подмастерьями — вот итог одного из аспектов работы Гумберта, в чем Иоахим и похвастался перед Мериком. Бывший наемник, между тем, многие аспекты набора работников в Европе опустил, как не стал называть имена мастеров, среди которых могли оказаться и те, что были вполне известны. Тут не было Каспара Лемана.
С этим мастером-творцом было все сложно. Его доставили в Россию неделей ранее. После множества приключений и даже убийства одного слишком любопытного работника порта в Амстердаме. Тот пообещал на следующий день провести проверку груза странных людей, которые фрахтуют судно до Нарвы. Чиновник умер в муках, подписав бумагу на разрешение. Судно вышло в ночь убийства, а тело, скорее всего, нашли только к обеду. И было непонятно, кто виноват в убийстве. Пришлось немало заплатить голландцам, чтобы те не задавали вопросов, кто именно связан и под охраной в общей каюте, но за ширмами от повешенных одеял. Ну а Леман уже смирился и сильно не противился. Он был мастером своего дела, капризным творцом, но не сказать, что со стальным характером.
— Господин Гумберт, ты можешь во мне иметь себе друга! — начал Мерик зачаровывать бывшего наемника.
Оба иностранца общались на русском языке с чуть заметным акцентом, несмотря на то, что Джон Мерик неплохо знал и немецкий язык. Но знание русского языка у посла было лучше и он мог сочинить более удачные обороты речи.
— Господин Мерик, моя дружба, уверен, уже изрядно подорожала. Государь будет доволен моей работой, особенно, когда…- Гумберт осекся.
Иоахим во время спохватился, чтобы не рассказать о том, что ждет сообщений о прибытии в Нарву шести сотен немецких наемников. Он знал о соглашении со шведами, что через этот город можно было привезти наемников. Вот ремесленников… не стоит. Еще свежа память, как триста ремесленников из Европы были убиты в Риге, чтобы не допустить развитие ремесла и торговли в Московском царстве.
Гумберт мог нанять и большее количество отрядов и, скорее всего, в Россию прибудут еще до тысячи наемников, и не только немцев. Однако, пока империя застыла в ожидании противостояния «императоров». Рудольфа принуждают отречься пользу Матвея, которого уже многие и так считают своим правителем. Однако Рудольф пока еще пытается договориться, ведя консультации с разными силами в империи, кто именно его готов поддержать.
Вот наемники и ожидают работы «по месту жительства». Тут и рядом с домом и единоверцы, чаще всего, да и Россия — это далеко и непонятно. А что непонятно, то является дополнительным риском. Потому и получается, что те наемники, которые все же решили отправится в Россию, польстившись на успешный опыт самого Гумберта, ну и на деньги, стоили больше обычного. Стоимость четырех с половиной сотен алебардщиков и ста пятидесяти мушкетеров и аркебузиров была такова, что можно и на треть больше людей набрать, если для военных действий в империи.
К слову, поляки так же немало перекупили наемников. Тут и эти шесть сотен пошли бы воевать против России, если не ловкость Гумберта и его понимание сущности наемничества. Так что уже скоро наемник из Нюрнберга будет стрелять в наемника из Любека. Или приятели, которые некогда встречались в трактире и там, обнявшись пели пьяные песни, а после мяли одну девку на двоих, сцепятся в смертельном бою, стремясь поглубже вогнать шпагу в плоть недавишнего приятеля.
— Скажите, мой друг, — Мерик улыбнулся. — Да! Да! Друг! Ваша полезность может очень неплохо продаваться, а я за такой товар готов платить сполна. Ну и дружить. Искренне! Почему и нет?